Украинская культура: «Украинская культура — это не только Тарас Шевченко» Интервью художника Александра Ройтбурда спецкору «Медузы» Илье Азару — Meduza

«Украинская культура — это не только Тарас Шевченко» Интервью художника Александра Ройтбурда спецкору «Медузы» Илье Азару — Meduza

Фото: Андрей Махонин / Коммерсантъ

Александр Ройтбурд — едва ли не самый известный украинский художник в мире и едва ли не самый известный одессит на Украине. Прошлой зимой он активно поддерживал Евромайдан, а сейчас довольно жестко высказывается против российской агрессии в Донбассе. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар поговорил с художником про родную Одессу, «бандеризацию» Украины, репрессии против инакомыслящих, украинский акмеизм, а также про «фашизм российского победобесия».

— В России события 2 мая подаются как «Одесская Хатынь», но в самой Одессе многие воспринимают их как победу над сепаратистами. Вы как считаете?

— Мы тогда отстояли Одессу. С другой стороны, я был бы рад, если бы было меньше жертв. Сравнение же с Хатынью откровенно провокационное, так как никто не загонял людей в Дом профсоюзов, как в сарай в Хатыни.

Это действительно очень трагическое событие, но корректнее сравнивать его с пожаром в пермской дискотеке, хотя у нас, конечно, не проводка была, а «коктейли Молотова». Но первый коктейль полетел с крыши [Дома профсоюзов], да и первый выстрел был оттуда. Дальше пошло взаимное озверение, а потом — преступное бездействие тех, кто должен был спасти этих людей. 40 минут не приезжали пожарные!

Это саботаж и желание усугубить ситуацию для картинки, поэтому совсем списывать версию, что это была часть донецко-луганского сценария для Одессы — просто наивно.

— Раньше пророссийски настроенных людей в Одессе было немало…

— Во-первых, раньше не так четко были очерчены политические позиции. Одесса до начала раскачки шарахалась от крайностей с обеих сторон. Никогда здесь ни русский, ни украинский национализм не имел большой поддержки.

Сейчас произошла некоторая поляризация. Иногда эта трещина проходит по старым дружбам, по человеческой близости. Среди моих знакомых большинство на стороне здравого смысла, а здравый смысл — это проукраинская позиция, и она необязательно должна быть радикально националистической.

— То есть когда говорят, что Одесса — русский город, это неправда?

— Ну, конечно, Одесса — это город, где 95% населения говорит по-русски, включая радикальных украинских националистов. Впрочем, это не совсем русский, а его диалект вроде American English. Одесса была теснее связана с русской культурой, чем с украинской. Тем не менее, нельзя сказать, что Одесса — русский город. Здесь этнические украинцы составляли большую часть населения.

Одесса вообще опровергает стереотип русского города. Этот город такой же русский, как Нью-Йорк — английский. Это город, созданный как плавильный котел, это город, который, будучи имперским проектом, был откровенно антиимперским по духу. Это была маленькая Европа. То, что планировалось сделать из Петербурга, стихийно получилось в Одессе.

Кроме того, Одессу основали и строили эмигранты — французские, итальянские экспаты. Первый русский отец города — граф Воронцов — по-английски говорил лучше, чем по-русски, родился и вырос в Англии. Только где-то со второй половины XIX века город русифицировался, а начиная с конца XIX века стал еврейским. Достоевский в своем дневнике писал: «В Одессе нынче, как в Вене, все жиды». Между мировыми войнами чуть ли не 40% населения Одессы составляли евреи, но потом от 110 до 150 тысяч евреев были убиты только в результате Холокоста.

Есть часть интеллигенции, которая воспринимает виртуальную угрозу украинизации как нашествие варваров. Она любит русскую культуру и боится, что ее этой культуры лишат. Я такой угрозы не вижу, хотя я сам люблю русскую культуру. Такое отношение к украинской культуре — это следствие ее незнания, а ее незнание — это следствие абсолютно бездарной гуманитарной политики государства Украины.

Карта Одессы 1850-х годов

Изображение: Еврейский университет в Иерусалиме, Национальная библиотека Израиля

— Под украинской культурой вы Тараса Шевченко имеете в виду?

— Я имею в виду украинскую культуру.

— Народную?

— Почему? Амплуа народной, фольклорной культуры — это то, что было для украинской культуры разрешено в [Российской и Советской] империи. Что такое украинцы? Это кухня — галушки, борщ, это мелодичная народная песня и это фольклорная культура и литература на темы малороссийской жизни. Неслучайно в империи сначала запрещалось издание любых книг на украинском языке, а позже были запрещены переводы. Только через русский язык можно было как-то интегрироваться в глобальную культуру.

Украинская культура — это не только Тарас Шевченко. Это модернизм, это символизм, начало ХХ века, это неоклассика, это аналог акмеизма, это украинский футуризм. В 1933 году всех посадили — например, авангардный театр Леся Курбаса, а в 1937 году всех, кого отправили тогда в ссылку, собрали и расстреляли в Карелии. Вся украинская культурная элита была физически уничтожена, и такого не было нигде.

— Вы критиковали украинского министра культуры [Вячеслава Кириленко]. За что?

— Вина украинского государства в том, что оно до сих пор не строит на городской и интеллектуальной культуре новую украинскую идентичность. То, что сегодня в этот переломный момент именно Вячеслав Кириленко занимается украинской культурой, — это трагедия для украинской культуры. Это специфический человек, инопланетянин, он просто не понимает, [что нужно делать]. Это профессиональный комсомолец, только не комсомольский, а руховский.

— [Бывший президент Украины] Виктор Ющенко попытался построить национальную идею Украины во многом на Голодоморе. Это правильно?

— Правду о Голодоморе сказать надо было. В том, чтобы делать из этого государственную религию, как из Холокоста или армянского геноцида, есть понятные плюсы и минусы. Ющенко делал все очень наивно, прямолинейно, так как был человеком сельской культуры. Поэтому люди с городским мышлением на это не очень повелись, это было неэффективно. Я считаю, что национальная идея может основываться только на национальной культуре.

— Вы упомянули поляризацию общества в Одессе. Если говорить о националистическом полюсе…

— Во-первых, в Украине и в России слово «национализм» имеет разные значения, особенно если мы говорим о тех, кого в России называют украинскими националистами. Любой украинец, который не отрицает существование собственной нации, собственной идентичности, собственной культуры, отстаивает идею украинского государства и не считает, что украинцы — это те же русские, только попроще и попровинциальнее, с точки зрения российского сознания является националистом.

Но среди этих националистов степень национальной толерантности, как показал Майдан, гораздо выше, чем среди российских либералов. Возьмем самую главную страшилку — «Правый сектор». Меня, конечно, смущают некоторые антилиберальные взгляды Дмитрия Яроша, мне не нравятся его гомофобия, его эстетический консерватизм. Но в плане национализма у меня нет к нему претензий. Они считают себя радикальными националистами, но на самом деле они интернационалисты, националисты политической нации, то есть патриоты.

— Ничего против не имею, но ведь на стороне «Азова» воюют настоящие нацисты…

— Билецкий сам говорил, что в молодости они были контрсистемными, и ничто не было таким сильным раздражителем для системы, как свастика, поэтому «Азов» с ней заигрывал, но сейчас пришло время социализироваться, и он от этого отказывается.

— Ну а Степан Бандера в Одессе воспринимается нормально?

— Вы знаете, у меня по отношению к Бандере, как мне кажется, взвешенная позиция. С одной стороны, я двумя руками за демонтаж мифа о кровавом пособнике нацистов Степане Бандере. Он не был нацистом, не был немецким прихвостнем, коллаборантом. Был только короткий период, когда он надеялся, что Гитлер восстановит украинскую независимость. Но у Советского Союза период романа с Гитлером длился два года, а у Бандеры — три недели.

С другой стороны, если бы, не дай бог, Украина стала бы такой, о которой мечтал Бандера, то это было бы, конечно, не демократическое государство. В этом смысле Бандера в какой-то степени является фашистом. Но фашизм Салазара, например, очень сильно отличался от фашизма Франко, фашизм Муссолини отличался от фашизма Хорти. За фашистский уклон в нацистской Германии можно было десять лет лагерей схлопотать. Мы просто термины демонизируем, а к ним надо относиться взвешеннее и воспринимать их в историческом контексте.

Но в любом случае Бандера не мой герой и не герой этого региона. Он здесь вряд ли когда-нибудь станет своим. Это локальный герой Западной Украины, и распространять его культ на всю Украину, по-моему, не очень разумно.

Да, есть его поклонники, но они составляют небольшой процент населения в Одессе, даже в Киеве. Украина достаточно большая и украинцы достаточно разные. В Одессе, например, стоит памятник Екатерине Великой, который воспринимается совершенно иначе, чем он бы воспринимался даже в Полтаве, а во Львове стоит памятник Бандере, который вряд ли бы здесь был позитивно воспринят. 

Пожар в Доме профсоюзов в Одессе. 2 мая 2014-го

Фото: Андрей Боровский / ТАСС / Vida Press

— А как вы относитесь к термину «жидобандера»? Вы себя считаете жидобандеровцем?

— Мне не нравится слово «жид» по ряду причин, да и к Бандере у меня достаточно непростое отношение. Но само это слово мне симпатично. Это калька с русского термина «жидомазепинец», который возник сто лет назад по поводу подъема украинского самосознания из-за юбилея Шевченко. То, что этот термин был экспроприирован и переосмыслен, как и термин «укроп», говорит о том, что это единственное действенное оружие против маразма российской пропаганды.

— Если в Одессе к памятнику Екатерине относятся не так, как во Львове, то, может, не надо было сносить в Донбассе памятники Ленину?

— Очень хорошо в Одессе поступил [бывший мэр Эдуард] Гурвиц. Он демонтировал памятник Ленину на одной из центральных площадей, где происходили все демонстрации, парады, и перенес его в район аэропорта. Любой пенсионер мог потратить 40 минут и положить там цветочки.

Ленин для многих — не коммунизм, а back to the USSR, и в этом смысле любой памятник Ленину — это ретранслятор какой-то кремлевской идеи. Хотя киевского Ленина мне жалко, я считаю, что его надо было перенести в музей, а не так варварски, дикарски изничтожать. Это хорошая скульптура. Да и в этом антагонистическом низвержении кумиров есть момент идолопоклонства с обратным знаком.

— А памятник Екатерине — это не ретранслятор монархической идеи?

— Нет, Екатерина здесь воспринимается как памятник одесскому мифу о золотом веке Одессы, где тусуют люди в лосинах, ботфортах, камзолах, с эполетами, в париках, с буклями, со шпагами, и над этим просвещенная монархиня, корреспондентка Вольтера, которая крышует галантных отцов-основателей города.

— Так и Ленин — миф о прекрасном Советском Союзе, где все было хорошо.

— В принципе, и Гитлер — это миф о прекрасной Германии, где были хорошие дороги. «Совок» надо было выбивать из голов, с ним в голове никакое развитие государства невозможно.

— Недавно вы сказали, что «нужно уничтожить религию Победы, так как она прикрывает новый фашизм»…

— Религию Победы, действительно, надо уничтожить. Еще в 1970-е годы Окуджава спел: «И все-таки жаль: иногда над победами нашими встают пьедесталы, которые выше побед». Так вот, пьедесталы настолько чудовищно разрослись, что они эти победы уже раздавили. Пьедесталы надо убирать, и мне эти пляски на костях 9 мая глубоко отвратительны.

Я помню День Победы в конце 1960-х, когда были живы ветераны. Мы с бабушкой ходили к памятнику неизвестному матросу с цветами, и она сказала, что тут похоронен мой дедушка. Это было глубоко личное переживание этого события, это был день скорби, день преклонения перед мужеством.

Не было вот этого нынешнего победобесия. Сегодня религия Победы придала этому празднику совершенно обратный смысл. Если раньше это был день отрицания войны, то сегодня это день фетишизации войны, и в этом смысле это преступный праздник.

— А в нынешней Украине как должно выглядеть празднование Дня Победы?

— В этом году сделали два Дня Победы. Первый, 8 мая, имеет тот же смысл, что в Европе: день памяти, день скорби, и никакого бряцания оружием. Второй — это ностальгический праздник для людей, которые привыкли праздновать 9 мая. Но государство, как я понимаю, от второго праздника будет самоустраняться, перенося постепенно акцент на первый. Это правильно, это более цивилизованный формат.

Президент Украины Петр Порошенко и министр обороны Степан Полторак на праздновании Дня Победы в Киеве. 9 мая 2015-го

Фото: Михаил Маркив / пресс-служба президента Украины / ТАСС / Vida Press

— Украинская пропаганда во многом пытается походить на российскую, но с обратным знаком. Вам это кажется серьезной проблемой или нет?

— Как говорил Жванецкий, любой конфликт — это борьба невежества с несправедливостью. Так вот, русско-украинский конфликт в этом смысле — это борьба какого-то бессовестного цинизма с наивом. Я не думаю, что украинская пропаганда достигнет когда-нибудь такого умения создать абсолютно параллельную реальность, никак не контактирующую с реальностью, как российская. Все попытки — это просто жалкий дилетантизм, и в основном они от скудоумия. Вот наши сделали сухой, документальный, объективный фильм про 2 мая, но он далеко не такой эффектный, как фильм Мамонтова «Ожог», где идет игра на эмоциях, где используются страшилки, где притягиваются друг к другу за уши и склеиваются какие-то не имеющие прямого отношения друг к другу факты. Это болезненная проблема.

— Сложно судить со стороны, но и некоторые украинцы говорят, что на Украине началась борьба с инакомыслием. Есть проблемы у части политиков и журналистов. Например, арестован Руслан Коцаба, который выступал против войны.

— Не против войны, а против мобилизации. Знаете, что было бы не в Советском Союзе даже, а в Англии Черчилля с журналистом, который выступал бы против призыва в вооруженные силы? Человек, который в условиях войны выступает против мобилизации, — это агент врага.

— То есть пацифизм в нынешних условиях невозможен?

— Я понимаю, что есть люди, которые принципиально против войны, и я их понимаю. Но когда люди начинают пропагандировать в воюющей стране отказ от войны, то они являются пропагандистами поражения от напавшей страны. Я не считаю нужным игнорировать факт российской агрессии. Идет война народная, гибридная война.

При этом я понимаю тех россиян, которые знают, что без краха путинской России ничего хорошего в России не будет и они желают краха этой России. С Украиной немножко другая ситуация.

— А убийство Бузины…

— Я всегда цитирую Юру Володарского, который сказал: «Те, кто убил Бузину, еще большие му**ки, чем сам Бузина».

— Если вернуться к русской культуре, как вы оцениваете запрет на российские сериалы?

— То, что их запретили — это не демократичная мера, этим она плохая, но это единственное, чем она плохая, потому что в остальном это очень хорошо. Это отвратительная продукция, она играет на человеческой тупости, низменных чувствах и является проводником страшных идеологий.

— Ну я, например, в какой-то степени вырос на «Улице разбитых фонарей» и на «Бандитском Петербурге».

— Нет, это хорошие сериалы. Я всегда привожу в пример «Школу» Гай Германики, которую, как я считаю, надо в прайм-тайм крутить по украинскому телевидению, чтобы была понятна природа того, с чем мы воюем. 

— Так ведь можно далеко зайти — запретить русскую литературу, русскую музыку.

— Русскую литературу и музыку запрещать не надо, но я лично для себя произвел ревизию русской литературы. Я понимаю, что то, с чем мы столкнулись, в значительной степени является следствием русской культуры, которую я всегда считал духовной родиной. Это очень болезненный процесс. Все равно перейти из одной культуры в другую — это не пересесть из одного автомобиля в другой, так не бывает.

— Кого вы выкинули в результате ревизии?

— Кто я такой, чтобы выкидывать? У меня просто повысился порог неприятия. Когда в 2004 году была первая серьезная попытка навязать Украине имперскую волю, я купил себе телевизор. До этого я лет семь его просто не смотрел. И вот включил я какой-то российский канал, где шел очень интеллигентный и достаточной глубокий фильм о Тютчеве. В фильме была выстроена линия Тютчева и империи, и я понял, что народ стоит на Майдане против этого Тютчева. Хотя его стихотворение о безумии — одно из самых гениальных стихотворений в мировой поэзии.

— А тот же Лимонов с его очевидной антиукраинской и имперской позицией?

— Лимонов сейчас как личность отвратительный, но ранние стихи я перечитываю и прихожу в восторг. Я люблю ноконформистского Лимонова, ранние стихи, и он для меня не перестает быть великим русским дадаистом. Так же, как какое-то антиукраинское стихотворение Бродского не меняет мое отношение к «Письмам римскому другу». Ну, мало ли что.

— А если вдруг и Лимонова запретят?

— Я не вижу пока что тенденции к запрету Лимонова. Я во время Майдана зашел в книжный магазин и увидел полку ЖЗЛ. Это было страшно. Это Сталин, Берия, вся его тусовка, Иван Грозный, какие-то русские полководцы, совковые полководцы, такое все кондово-черносотенно-коммуняцкое. Полка «история», а книги в основном у нас русские, заставляет содрогнуться. Поэтому какой-то фильтр на пути этой продукции меня не пугает.

— И это не цензура?

— Если смотреть на вещи чуть-чуть под другим углом, то такая книжка про Берию не содержит ничего страшного, даже если там доказывается, что он был замечательный эффективный менеджер. Но когда это поток, то тут уже целенаправленный пропагандистский артобстрел. Это уже не свобода высказывания, а манипуляция массовым сознанием. С этим надо что-то делать. Можно конкурировать своим собственным, более качественным контентом. Но для этого у людей, занимающихся культурной политикой, нет ни сил, ни мозгов, ни времени, ни понимания.

Илья Азар

Одесса

ВЗГЛЯД / Украинская культура как доказательство нашей правоты :: Автор Андрей Полонский

На Украине запретили российскую музыку. Пока только музыку граждан РФ после 1991 года. Но могут ведь пойти и дальше. Скрябина, Мусоргского там, романсы. Но с романсами понятно. Они на русском языке, он и так под запретом. Но вот с академической музыкой как быть? Там ведь слов нет, если это не опера. Как чиновники станут определять? Мусоргский, например, или Бородин – очевидно русская музыка. Они оперы сочиняли с русским либретто. А вот Стравинский? Какой страны он композитор?

Нет, украинским чиновникам не позавидуешь. Классифицировать начнут – ногу сломят, уши свернут. А как что не так у них определится – ревнители проходу не дадут. Всю репутацию испортят, еще и места лишат. Времена-то неспокойные…

С советским или, скажем, антисоветским наследием советского времени у них еще сложнее задача выйдет. Возьмем, к примеру, Софию Ротару, украинскую патриотку. Она же множество песен спела советских композиторов на языке оккупантов. Что ж теперь делать-то? Или, например, Юз Алешковский, жил в США, песенки на русском матерном языке сочинял неформатные. Кое-кто из русских шансонье их поет. Никак не поставить в украинском эфире.

О Высоцком мы уже и не говорим. С Высоцким и так всё ясно. То, что на Украине еще в конце прошлого века его песни звучали почти из каждого окна, теперь следует забыть. Это колониальное наследие. Но вот интересно, как же обойтись с Галичем? Александр Галич, пропевший в 68-м: «Граждане, Отечество в опасности, наши танки на чужой земле», казалось бы, идеально подходит для нынешних украинцев, даже для их пропаганды. Ан нет. Русская музыка, русская поэзия, русская культура, как ни крути. Подпадает под запрет. С нашими современниками, понятное дело, разобраться проще. Но ведь тоже не совсем легко получится. Взять хотя бы старшее поколение, авангардистов. Софья Губайдулина, Эдисон Денисов, да и сам Шнитке. Понятно, что гопники-националисты их слушать не будут. Но в театре, в консерватории?

Получается чистый абсурд. Даже в нынешней русской популярной музыке есть для украинцев политически близкие темы, озвученные сверхпопулярными музыкантами. Несчастные Гребенщиков, Макаревич и прочие… На сей раз они пролетели. У нас они иноагенты, а в Киеве оказались под запретом. Вот что значит играть на дудочке врага. Враг не отблагодарит. У врага своя злоба. С другой стороны линии фронта плевать на «людей с хорошими лицами»…

Национальная ненависть и отторжение слепы. В этом их главная глупость. Было искушение написать «беда», прямо с языка слетало, но любая ненависть, в сущности, беда. А национальная – невероятная глупость. И эта глупость лучше всего характеризует состояние киевских властей и их оголтелых единомышленников в антирусском пафосе и остервенении. Они, отрицая на фоне нынешней трагедии наше общее прошлое (и настоящее – как бы кому ни хотелось), демонстрируют прежде всего редкую узость своего кругозора, патологическую неспособность понять широкие и большие вещи, которые неминуемо откроются, как только схлынет пена вражды.

И здесь нам ни в коем случае нельзя уподобляться украинцам. Мы не воюем с украинским языком, с украинской поэзией и прозой, с украинским кино и театром. И тем более с украинской музыкой. Мы не воюем с украинским народом. Только с оболваненными оголтелой националистической пропагандой марионетками, служащими интересам коллективного Запада, подлинного оккупанта Украины.

России вообще чужда ненависть к украинскому. Тем более малоросское, украинское русский человек естественно понимает как свое, другой образ «своего», близкий и неотторжимый. В том-то и дело, что культура живет значительно дольше нынешних поколений. И не нынешним людям – а тем более не государственным чиновникам, ослепленным ненавистью – в конечном счете решать судьбу общности и отторжения, встречи и расставания, родовых и семейных историй, пространства и исторического времени. Находившаяся больше полтысячелетия под польско-австрийской властью и потому изолированная от России Западенщина не решит судьбу большой Украины, нашей Малороссии и Новороссии.

В приятии украинского языка, украинской литературы и культуры и состоит главное доказательство, что мы не участвуем в региональном конфликте за интересы властных группировок. Напротив, ведем экзистенциальную войну за смыслы и символы корневой исторической судьбы.

И эти смыслы, символы открываются нам вместе с украинцами, а не в отчуждении от них. С теми украинцами, у которых открылись глаза на события последних восьми лет. Или откроются завтра.

Поэтому ничего украинского нам запрещать не нужно. И тем более в ответ на озверение противника не будем взращивать национальную ненависть. Напротив, точно так же, как и в СССР, у нас в театрах будут спектакли по пьесам украинских драматургов, в консерваториях – музыка украинских композиторов.

Но есть один нюанс – мы не станем делить русское и украинское. Не станем, потому что это невозможно. Выходцы с малороссийского юга настолько же плотно вплетены в нашу северную великоросскую историю, как и русские люди – в историю Николаева и Одессы, Херсона и Екатеринослава, Киева и Чернигова. Они принимали самое активное участие и в жизни Церкви (в середине 18-го века не было в Российской империи ни одного епископа – великоросса), и в государственном строительстве (от Разумовского и Безбородко до Хрущева и Брежнева), в военном деле, науке и культуре (от Гоголя до Вернадского, от маршала Тимошенко до ученого Патона).

В музыке – то же самое. Даже Петр Ильич Чайковский – и тот имел украинские корни. Род его происходил от запорожских казаков Чаек, обосновавшихся на Полтавщине. На Полтавщину Чайковский одно время приезжал чуть ли не каждый год, написал несколько романсов на стихи Тараса Шевченко, оперу «Кузнец Вакула» и др. Как это всё разделить?

Нынешние украинские националисты и русофобы смешны и отвратительны в своей злобе и ненависти. Их русофобский миф будет опрокинут, пропагандистский пафос неминуемо окажется смыт временем, а музыка продолжит звучать, преодолевая любые запреты и границы. Ее универсальный язык торжествовал и станет дальше торжествовать над любыми запретами и рескриптами карающих органов.

украинцев защищают свою историю, искусство и культуру

Поздно вечером в пятницу в начале декабря оживленная толпа собралась в киевском Доме Украины, культурном центре, чтобы отметить открытие выставки «Мир Сковороды», посвященной почитаемому в стране философу 18 века, который считается основоположником современной украинской культуры. Шоу началось, когда российские ракеты обрушились на электросеть, вызвав отключения электроэнергии, которые сделали короткие холодные дни еще темнее и ледянее. На выставке представлены навесные панели, которые светятся в темноте, даже когда электричество отключено, и трехмерная визуализация села Сковородиновка в Харькове, где музей, посвященный Сковороде, находился до тех пор, пока в мае прошлого года он не был разрушен российскими обстрелами. Центральным элементом выставки является спасенная статуя сцены, ее поверхность была покрыта шрамами и оспинами во время бомбардировки, но ее структура и высота чудом остались нетронутыми.

Пока Украина сражается с армией России, ее народ энергично борется с культурным нападением, решив, что его искусство, литература и космополитическая жизнь выдержат натиск. Вооруженное вторжение президента России Владимира Путина встретило неожиданно сильное военное сопротивление. Параллельно его попытка стереть самобытную культуру Украины вызвала решительный упрек со стороны истории, мысли, искусства и культуры страны.

Стирание культуры Украины было сердцевиной путинской войны, его мотивацией и средством подчинения. В телеобращении к началу войны Путин отрицал, что Украина когда-либо обладала «настоящей государственностью», и заявил, что страна является частью «собственной истории, культуры, духовного пространства» России. Отчет PEN America и PEN Ukraine, Украинская культура под атакой документирует, как музеи, библиотеки, статуи и иконы страны не просто попали под перекрестный огонь, но и преднамеренно уничтожены. Библиотеки и концертные залы лежат в руинах. Музеи были разграблены и разграблены. По состоянию на середину ноября было повреждено или разрушено более 529 объектов культуры.

Борьба за культуру — это не просто вопрос сохранения богатства прошлого, это битва за настоящее и будущее. Следуя схеме, использованной после оккупации Крыма и других областей в 2014 году, на территориях, недавно захваченных российскими войсками, библиотечные книги на украинском языке были удалены, учителя уволены, а школы вынуждены начать преподавание на русском языке. В оккупированном Херсоне был убит руководитель оркестра, который отказался участвовать в концерте. Марьяна Варчук, директор киевского музея, пострадавшего в начале октября, сказала PEN: «Уничтожение нашей культуры — цель всего, что делают русские. Культура и язык укрепляют нашу нацию, они напоминают нам о нашей истории. Вот почему русские обстреливают наши памятники, наши музеи и нашу историю. Вот с чем они борются».

Несмотря на свои военные просчеты, Путин, похоже, не осознал, что удар по украинской культуре подпитывает ее жизнеспособность. Большая часть украинцев традиционно говорила по-русски, но сейчас наблюдается решительный толчок к популяризации украинского языка. Авторы, которые когда-то публиковали романы и стихи на русском языке, с гордостью переключают лингвистические передачи. В полуразрушенной библиотеке в Чернигове по субботам утром женщины собираются с репетитором, чтобы освежить свой украинский язык, желая преодолеть импульс вернуться к русскому, когда-то их родному языку. Недавно принятые законы требуют перевода всех российских изданий. Газетные киоски должны предлагать не менее половины своих материалов на украинском языке.

Несмотря на то, что в городе постоянно отключают электричество, в Киеве каждую ночь проходят представления классической музыки, в том числе версия «Травиаты», действие которой происходит в военное время. Концертные залы и театры распроданы. В ближайшие недели откроется музейная выставка, посвященная еде, что приобретает дополнительную остроту, учитывая, как война угрожает роли Украины в мировых поставках зерна. Авторские беседы и книжные мероприятия проводятся в бомбоубежищах. Ресторан самого известного знаменитого шеф-повара Украины Ивегена Клопотенко субботними вечерами заполнен до отказа, а кондитеры готовят десерты в форме танковых баррикад. Стильные украинки превращают вышитую крестьянскую одежду и бабушек в модные вещи.

В Буче, месте массовых убийств и пыток в течение шести недель российской оккупации прошлой весной, в соборе, территория которого превратилась в братскую могилу, теперь проходит фотовыставка, включающая изображения тел, оставленных на городских обочинах и тротуарах . На близлежащем плазменном экране показаны изображения грандиозного с архитектурной точки зрения мемориала, который местные жители надеются построить на этом месте.

Культурный всплеск Украины дает о себе знать во всем мире. В Бостонском музее изящных искусств скоро пройдет выставка украинского изобразительного искусства. Украинские писатели являются фаворитами литературных фестивалей, а украинские поэты говорят, что публиковать их произведения в переводе еще никогда не было так просто.

Похороны детского писателя Владимира Вакуленко стали поводом для литературной демонстрации силы: писатели ехали более шести часов из Киева, чтобы постоять рядом с его семьей и соседями. Вакуленко был похищен русскими в марте и опознан в ноябре после того, как его тело было найдено в неглубокой братской могиле в Харькове. Дневник, который он вел о своем испытании, был обнаружен, и редакторы и издатели работают над тем, чтобы опубликовать его и другие рассказы из первых рук.

Культурный подъем страны частично обеспечивается правительством, которое понимает, как поп-культура, реклама, образы и социальные сети могут сплотить людей. Короткие видеоролики военных, положенные на музыку, помогли укрепить веру в национальную оборону. Местный модный дом принял слоган «Храбрость — это бренд Украины», размахивая им на фирменном небесно-голубом и ярко-желтом фоне на витринах. Поскольку президент Владимир Зеленский умоляет украинцев укрыться и пережить суровую зиму, культурная гордость и идентичность оказываются жизненно необходимыми.

Культурные бойцы Украины патриотичны, но не слепо. Писатели и кинематографисты мобилизовались, чтобы противостоять попыткам правительства Зеленского присвоить любимый киевский киноархив. Режиссеры, кинокритики и любители движения протестуют против назначения Министерством культуры руководителя, не имеющего опыта работы в сфере кино. Но, как и на поле боя, их энергия и мужество должны быть подкреплены постоянной помощью для защиты культурного богатства, за сохранение которого они борются.

Судьба Украины как независимой демократии будет решаться на поле боя и, возможно, в конечном итоге за столом переговоров. Но его траектория как живого, процветающего общества будет определяться книгами, искусством, музыкой, мыслью, повествованиями и институтами, которые питают и помогают исцелить осажденный, но непокорный народ.

Сюзанна Носсель, генеральный директор PEN America, недавно вернулась из Украины, где она возглавляла делегацию американских писателей, чтобы стать свидетельницей разрушения культурной инфраструктуры .

Свяжитесь с нами по телефону по адресу [email protected].

Высокое разрешение: украинская культура и современное искусство сейчас!

Среда, 14 декабря 2022 г. — Пятница, 10 февраля 2023 г.

1200: Художественная галерея Джеймса

Открытый для публики

Хостинг:

• Центр гуманитарных наук

Входная плата

Бесплатно

Регистрация

Регистрация не требуется.

Решимость украинских художников бороться за сохранение, создание и увековечивание украинской культуры непоколебима. Этот совместный проект Алексея Сая, Никиты Кадан и Ксении Малых знакомит нью-йоркскую публику с украинским искусством начала 1990-х, одновременно показывая реальную и настоящую опасность стирания и утраты этого культурного произведения из-за путинской агрессивной войны. .

Огромное изобилие художественного творчества за эти три десятилетия показано через иммерсивную среду проекций современного искусства.

С начала войны украинские художники неустанно создавали десятки плакатов. Во время выставки некоторые из них видны прохожим на Пятой авеню.

Специальная подборка исторических работ включает красочные рисунки для общественных мозаик и театральных постановок художницы-диссидента Аллы Горской и фантастические визуализации технических изобретений будущего Федора Тетяныча.

Художники Алексей Сай, Никита Кадан и куратор Ксения Малых создавали этот проект в галерее James в сотрудничестве с Кэтрин Карл и Ингой Лейс в течение последних десяти месяцев.

Каждый день украинцы действуют в соответствии со своим решением защищать и поддерживать процветание украинской культуры, создавая на каждом шагу взаимную поддержку, социальные структуры и искусство, которые делают их культуру процветающей и сильной.

COVID-19/ПОЛИТИКА ВХОДА В ЗДАНИЕ

Посетители CUNY должны при входе предъявить действующий пропуск CUNY через платформу проверки здоровья CLEARED4. Посетители, не являющиеся гражданами CUNY, должны предъявить доказательство вакцинации или отрицательный результат теста. Для получения дополнительной информации ознакомьтесь с полной Политикой входа в здание .

Экспонат

• Центр гуманитарных наук
• Галерея Джеймса

Вам также может понравиться

Вторник, 17 января — Четверг, 19 января 2023

Четыре десятилетия кафедры Эйнштейна Семинар

В течение последних сорока лет, что профессор Деннис Салливан возглавлял кафедру Эйнштейна в CUNY Graduate Center, он организовал кафедру Эйнштейна. ..

4102: Научный центр

Вторник, 17 января 2023 г.

Sense and Cents Серия семинаров по личным финансам: Выплата студенческого кредита

Информация о сессии: В рамках подготовки к выпуску Управление стипендий и финансовой помощи приглашает вас посетить семинар по погашению кредита.