Можно ли культурно формировать культуру россии: Можно ли культурно формировать культуру в современной России?
Содержание
Можно ли культурно формировать культуру в современной России?
Культура
— это образ жизни, передаваемый по
наследству от поколения к поколению.
Так определяют культуру авторы
американского учебника «Коммуникация»
для студентов университетов Стюарт
Таббс и Сильвия Мосс. Такое определение
культуры представляется нам удачным —
применительно к бытовой, повседневной,
материально наблюдаемой и проявляющейся
в поведении и общении людей культуре.
Как же обстоит дело с передачей культуры
от поколения к поколению у нас?
Естественно,
наш повседневный образ жизни у нас
передается и воспроизводится новыми
поколениями. По определению это культура.
Но вот можно ли считать содержание
передаваемого культурой? Следует ли
этот образ жизни передавать от поколения
к поколению в неизменном виде?
Представляется, что нет. У нас передается
от поколения к поколению прежде всего
простота в общении и поведении, которую
никак нельзя назвать культурой в
цивилизованном понимании этого термина.
А иная простота, как гласит наша пословица,
хуже воровства. В данном случае, как нам
представляется, дело обстоит именно
так. Культура и простота — две вещи
несовместные. Культура — обязательно
соблюдение определенных, в значительной
степени искусственных, сформированных
и «утвержденных» обществом ритуалов
и условностей. Культура не может быть
простой. Простота — это бескультурье.
Формирование
индивидуальной культуры члена общества
определяется общественным сознанием.
Сознание имеет три основных уровня —
бытийный, рефлексивный и духовный (В.
П. Зинченко). Именно бытийный уровень
сознания проявляется в общении и
поведении людей и является наблюдаемым.
По современным данным, бессознательное
определяет до 92-98 % поведения человека.
Бытийный уровень сознания — базовый, он
усваивается в детстве бессознательно
и соблюдается бессознательно. Воспитание
культурного, интеллигентного человека
— результат «культуры раннего детства»
(В. В. Виноградов). Рефлексивное сознание
формируется в течение жизни путем
изучения, обучения, передачи знаний,
размышлений над действительностью,
поведением окружающих и своим поведением.
Духовный уровень сознания достигается
в обществе единицами.
Проблема
заключается в том, что индивид и общество
в целом могут иметь определенный уровень
рефлексивного сознания, усвоить некоторые
ценности на уровне рефлексии, обсуждать
их, декларировать и приветствовать, но
при этом сохранять прежнее традиционное
бытийное сознание, прежнее поведение.
Мы бытийно восприняли простоту и
грубоватость в поведении, привыкли к
ним, и, формально усвоив на рефлексивном
уровне некоторые общечеловеческие
ценности, публично продекларировав их
в разгар перестройки (кстати, о них у
нас постепенно уже перестали говорить,
упор опять делается на самобытность,
национальные традиции — видимо, не от
хорошей жизни), ведем себя в быту
по-прежнему, как привыкли с детства. В
этом вся проблема: мы усвоили, к примеру,
рефлексивно демократию, но не реализуем
ее на бытийном уровне. Я
имею право,
но не могу его реализовать — никто из
чиновников мои права соблюдать не
собирается.
Мировой интеграционный
процесс — процесс унификации культур.
В нашем регионе действует процесс
европеизации культур — европейский
этикет, европейские культурные нормы.
Естественно, национальные особенности
каждой культуры сохраняются, но происходит
унификация прежде всего речевого,
поведенческого и делового этикета, а
также этикета повседневного поведения.
Духовно, интеллектуально наше общество
готово к восприятию данного аспекта
европейской культуры, оно с восхищением
смотрит на высокую бытовую культуру
европейцев, но при этом говорит само
себе: «У нас это невозможно, куда нам»,
у нас «такого никогда не будет, это ж
Россия, у нас люди не те». Люди-то у
нас те. Бытовая культура у нас не та. И
исключительно вредным представляется
нам в связи с этим наблюдающаяся попытка
оправдать бытовое бескультурье какими-то
признаками самобытности. Отстали мы,
застряли в сфере бытовой культуры,
культуры повседневного поведения на
уровне почти средневековья — хотя в
области духовной, гуманистической
культуры мы «впереди Европы всей»,
это несомненно.
Рефлексивно,
теоретически у нас общество, по крайней
мере, значительная его часть, уже знает
большинство европейских правил поведения
и общения.
Взрослые и школьники могут
правильно ответить на многие вопросы,
касающиеся повседневного общения и
поведения. Основные правила речевого
этикета у нас знают: первоклассники,
как показали исследования Н.А.Лемяскиной,
правильно отвечают на вопросы о функциях
речевого этикета, знают все основные
формулы, но не пользуются ими в повседневном
общении. Им надо напомнить — тогда скажут
спасибо
или извините
— прямое свидетельство рефлексивности
этих знаний.
На уроках «Культуры
общения» дети говорят учителю: вы все
правильно говорите, но, во-первых, так
никто себя не ведет, а во-вторых, если
мы будем говорить и вести себя так, как
вы нас учите, над нами будут смеяться.
И это факт — на бытийном уровне у нас
культура поведения и общения населением
не демонстрируется.
Бытовое
бескультурье в стране давно стало
притчей во языцех. Если в начале XX века
и конце прошлого в стране была прослойка
культурного населения — дворяне, высшее
духовенство, офицерство, профессура и
учительство, то с революцией она исчезла.
Современное общество не может предложить
народу какие-либо соблюдаемые хотя бы
небольшой устойчивой социальной или
профессиональной группой личностей
эталоны культурного поведения и общения
— ни телевидение, ни государственные
деятели и политики, ни учителя и
преподаватели, ни государственные
служащие, ни предприниматели, ни
руководители образовательных и
государственных учреждений.
Как же
формировать бытовую, повседневную
культуру у людей? Это вопрос далеко не
теоретический. Он должен быть переведен
именно в практическую плоскость,
поскольку культура должна проявиться
именно на бытовом, повседневном
уровне.
Детей и взрослых надо учить
бытийно.
Необходимо создание культурной
бытовой среды
для ребенка, его постоянное участие в
повседневных культурных ритуалах. Дети
не будут использовать нецензурные
выражения, если не будут этого слышать
дома, будут вежливыми и благодарными,
если будут видеть такое поведение
постоянно вокруг себя. Как установили
этологи, неблагодарность как форма
эгоизма врожденна, поскольку основана
на безусловном рефлексе — инстинкте
самосохранения («прежде думай о
себе»), а альтруизм, в том числе
благодарность должны быть воспитаны,
сформированы.
Чтобы человек «прежде
думал о Родине, а потом о себе», его
надо в этом духе специально
воспитать.
Необходимо создание
элитарного слоя в обществе — прежде
всего, в среднем классе, среди интеллигенции
— для
примера.
Учительство должно быть образцом, а оно
пока таковым не является, как и вузовская,
университетская среда, где преобладают
«разночинцы» и так называемая
техническая интеллигенция, не являющиеся
носителями высокой бытовой культуры.
Пресса и телевидение не дают образцовой,
культурной речевой и поведенческой
среды. Из кого может быть сформирована
культурная среда для детей? Из взрослых.
Но именно у них и нет этой культуры, и
они передают от поколения к поколению
бескультурье.
А можно ли сформировать
культуру поведения и общения у взрослых?
Можно, и это надо делать в первую очередь.
Это должно делаться на рефлексивной
основе, но обязательно подкрепляться
«организационными мероприятиями».
Осложняющим
фактором в формировании европейских
норм культуры поведения и общения
является специфика российского
менталитета, который в ряде своих
существенных черт как бы «противостоит»
формированию таких норм.
Вот некоторые
из этих черт.
В
России, как отмечал Н. Бердяев, не склонны
подражать высшим образцам — «святыми
все восхищаются, но им не подражают».Принято
быть как все — поэтому простота в
поведении выступает как бессознательный
эталон, и подражают именно простоте.
Многие нормы культуры речи и культуры
поведения осознаются русским сознанием
как искусственные, надуманные,
противостоящие искренности как
важнейшему национальному качеству
поведения. Считается, что соблюдение
вежливости может быть излишним, это
«церемонии», «условности»,
отражение неискренности в поведении.
Один мой знакомый хам на вопрос «Почему
ты так грубо обращаешься с женщинами?»
отвечал «Не люблю я все эти условности
«.В
России не принято выделяться — белая
ворона
является неодобрительной характеристикой
человека, таких не любят; трудно нести
крест культурного, интеллигентного
человека во всех ситуациях.
Легче
отказаться от тех или иных норм
культурного поведения и общения, нежели
нести этот крест, чтобы на тебя с
осуждением показывали пальцем — «ну
как же, ведь он у нас культурный!
»Слово
интеллигент
в русском языке было долгое время
ругательным словом. Интеллигенция
пуглива и неспособна к самоорганизации,
она не создает в России общественных
движений, самоедствует, не видит в себе
организационной миссии, не любит
повседневной бытовой работы по
просвещению своего непосредственного
окружения, предпочитая ставить
абстрактные нравственные проблемы в
глобальном масштабе.Люди
в России не любят ни в чем строгой
регламентации — поэтому фактически
этикета как свода строгих и соблюдаемых
всеми правил у нас нет, все правила
варьируют в широких рамках. Русский
этикет поведения и общения нестрог,
«вариативен». Русский человек не
любит «условностей», под которыми
понимается фактически любая бытовая
культурно-обусловленная регламентация
поведения. А культура — это именно
условности. В России легко прощают
людям допущенные ими отклонения от
любых норм. Законы и правила считаются
давлением на личность.Нелюбопытство
к правилам поведения и общения, к
правилам культуры речи: человек не
знает, как сказать или как вести себя,
но предпочитает не спрашивать, а лучше
обходиться без этого.Инерционность
мышления, неприятие изменений,
непритязательность поведения: годами
жили, поколения выросли — и ничего,
обходились без этого, без этикета, и
дальше проживем, «все равно нас ничему
не научишь». Интересно, что такой
пессимизм в значительной степени
распространен в среде сельских учителей.Отсутствие
привычки самому наводить справки о
правильном употреблении, отсутствие
привычки пользоваться словарем.
Сорокалетний директор школы, историк
шепотом спрашивает преподавателя
культуры общения в коридоре Института
повышения квалификации: «Всю жизнь
хотел узнать, как правильно говорить
— ракУшка или рАкушка?» . Всю жизни
хотел узнать — и не решился ни у кого
спросить за сорок лет, и в словарь не
догадался посмотреть. Люди не привыкли
пользоваться словарями, не умеют ими
пользоваться, боятся их.
Легче
А культура — это именно
Всю жизни Еще
одним осложняющим моментом в формировании
культуры поведения, общения и речи в
России является отсутствие мотивации
к этому в общественном сознании.
Для
взрослых (как и для школьников) нужны
осознаваемые побудительные мотивы к
изучению и соблюдения норм культуры
поведения и общения.
Можно выделить
отдельные группы мотивов, которые могут
быть предложены взрослому населению и
учащимся к освоению:
русского
языка в устной и письменной форме;образцовой
культуры речи;культуры
общения.
Мы
с сожалением должны констатировать,
что в нашей стране пока хорошее владение
родным языком, умение грамотно и культурно
говорить и писать не
стало общественной ценностью.
Для общественного сознания владение
родным языком признается необходимостью,
но весьма далекой от приоритетной. Для
сравнения скажем: у нас сплошь и рядом
можно услышать похвалу в адрес человека,
граничащую с восхищением и завистью —
«он свободно говорит по-английски»,
«он прекрасно знает иностранный язык»
и т.д. Восторженные же отзывы об образцовом
владении человеком своим родным языком,
о высоком уровне его культуры общения
и поведения мы слышим гораздо реже, и к
тому же это чаще выглядит как констатация
факта, а не как высокая положительная
оценка личности. Не принято и завидовать
кому-либо применительно к владению им
родным языком.
Слабое владение
человеком родным языком, малограмотность,
а то и функциональная неграмотность не
становятся предметом публичного
осуждения, как и отсутствие у человека
необходимого уровня культуры общения
— эти факты могут с сожалением
констатироваться, но эти оценки не
приобретают мобилизующего характера
для личности. Люди спокойно говорят о
себе, причем часто с улыбкой: Я
в грамотности слабоват.
.. У меня с русским
языком со школы проблемы…, С культурой
общения у меня слабовато…, Я слова плохо
связываю … —
и на этом останавливаются. В голову даже
не приходит рядовому гражданину, что
знание родного языка, культуру своего
общения взрослый человек должен
совершенствовать в течение всей своей
жизни, что и взрослый должен учиться
постоянно родному языку и культуре
общения на своем языке.
В обществе
отсутствует идея о престижности высокого
уровня владения своим языком.
В
стране нет
системы профессиональных требований
к владению родным языком при занятии
определенных должностей, как во многих
странах Запада. Уровень знания родного
языка не спрашивают и не проверяют при
приеме на работу. В системе повышения
квалификации по любой профессии родной
язык, орфография, культура речи, культура
общения, деловое общение полностью
отсутствуют.
В государственной
политике в области образования и культуры
повышение грамотности и культуры речи
общества только декларируется, не
подтверждаясь никакими практическими
шагами.
Нет ни одного государственного
конкурса или фестиваля, который
пропагандировал бы родной язык и культуру
родной речи, грамотность, хотя бы
каллиграфию, как в Японии.
Не
испытывают ответственности за родной
язык журналисты средств массовой
коммуникации, позволяя себе исключительно
вольное обращение с языком.
Положение
необходимо менять. Представляется,
современному российскому общественному
сознанию можно предложить следующие
мотивы для образцового овладения родным
языком и культурой общения.
Язык
должен быть признан национальной
ценностью, а образцовое владение им
-общественным приоритетом. Усилия надо
направить на формирование
общественного мнения в пользу
провозглашения языка национальной
ценностью, а культуры общения культурной
ценностью.
Образцовое владение родным языком,
культура пользования родным языком
должны стать престижными и приоритетными
для личности, должны стать такой же
ценностью для человека, как профессиональная
подготовка, хорошая работа. Для этого
необходимы организационные мероприятия
— конкурсы, фестивали на владение родным
языком, соревнования на лучшее владение
публичной речью, культурой речи,
культурой общения, присуждение на
разных уровнях постоянных призов и
премий за языковую культуру. Надо
проводить конкурсы, фестивали хорошей
речи, хорошего письма, пропагандировать
победителей, прославлять и награждать
хороших ораторов, знатоков русского
слова, риторов-практиков, знатоков
культуры речи.Необходимо
создавать систему
профессиональных требований
к владению родным языком и культурой
общения на самых разных уровнях — от
приема на работу до занятия высших
государственных должностей.Необходимо
мотивировать учащихся, специалистов,
служащих к повышению речевой культуры
успешностью
деятельности,
показывая эффективность для их
профессиональной деятельности,
межличностных отношений, для продвижения
по службе хорошего владения языком и
навыками культуры общения: культурного
человека замечают, уважают, о нем выше
мнение, его скорее продвинут по работе,
его послушают, он кажется умнее и
влиятельнее, компетентнее и т. д. Кстати,
здесь большое поле для экспериментальных
исследований — как мы воспринимаем
культурное поведение и общение личности,
культурную речь, какие знаковые функции
они выполняют в обществе.Важно
создать общественное мнение о престижности
высокого уровня владения родным языком,
престижности культуры общения,
формировать общественное мнение о
статусной роли грамотности и речевой
культуры в современном обществе.
Для этого
д. Кстати, Создание
подобных условий будет способствовать
мотивации подрастающего поколения и
взрослого населения к совершенствованию
навыков владения родным языком, к
приобретению устойчивых навыков культуры
общения.
Мотивация к овладению
высоким уровнем культуры
речи
также требует отдельного обсуждения.
Необходимость высокой, элитарной
культуры речи для нашего общества
совершенно не очевидна.
Нами был
проведен опрос группы филологов —
участников конференции «Культура
общения и ее формирование», преподающих
культуру общения и культуру речи в вузе
и школах (1999 г.
). Анализ ответов, полученных
в результате опроса, представляет
большой интерес, так как позволяет
выделить основные группы мотивов
поддержания высокой культуры речи,
характерные для современного языкового
и педагогического сознания филологов
и учителей-словесников и применяемые
ими в практике.
Можно выделить
следующие обобщенные мотивы, предлагаемые
опрошенными (всего было выделено 68
различных мотивов).
ФОРМИРОВАНИЕ КУЛЬТУРЫ ЛИЧНОСТИ В АКАДЕМИЧЕСКОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ОБРАЗОВАНИИ (на примере пленэра)
Одной из актуальных задач художественного образования в ситуации активного доминирования информационной среды является как подготовка студентов к творческой самореализации в избранной специальности, так и развитие у них стремления к постоянному профессиональному и личностному самосовершенствованию – обобщенно говоря, к развитию культуры личности.
В данной статье мы опираемся на несколько ключевых понятий, которые определяют базовые теоретические предпосылки реализации данного процесса в вузе.
Одним из таких понятий является «культура личности» и её компоненты.
Этот термин достаточно широко применяется в научной литературе, хотя, как показывает изучение источников, глубоко и детально все аспекты данного концептуального понятия в работах исследователей не представлены. В целом, большинство авторов, говоря о культуре личности, отмечают, что это, прежде всего, важнейшая составляющая духовного облика личности. От наличия и уровня развития культуры личности во многом зависят ее ценностные ориентации, моральные убеждения, эстетические и духовные идеалы, мировоззрение, направленность устремлений, а также, глубина и осознанность восприятия произведений искусства.
С нашей точки зрения, справедливо высказывание, данное И.Т. Пархоменко о том, что «глубина интересов в сфере искусства, способность понимать и оценивать художественные произведения значительно обогащают личность, что, в свою очередь, приводит к более полному осознанию смысла своего существования в мире» [1].
Наиболее значимым смысловым ядром данного определения является акцент на возможность преобразования самой личности под воздействием искусства. Определяя культуру, как своего рода питательную среду духовного становления личности, ученые выделяют в ней способность создавать некую «проекцию» образов на предварительно освоенные знания, личный опыт воспринимающего объекты культуры и находящегося в определенной культурной среде человека.
В настоящее время в научной литературе даже постепенно формируется такое понятие, как «художественная культура личности» и делается попытка определить присущие ей свойства.
Художественная культура личности рассматривается как интегративное качество, выражающееся в развитии чувственности и эмоциональной отзывчивости индивида на художественные явления, способности и умении воспринимать, осознавать и оценивать произведения искусства, наличии высокого эстетического вкуса и хорошо сформированной художественной потребности.
Так в работах Мазепы В.
И., Азархина В. П., Михалева В. П. говорится о том, что «художественная культура личности развивается прежде всего под воздействием искусства, но оценивается не только способностью человека к глубокому переживанию искусства, но и степенью влияния искусства на социальную активность самого человека. Искусство формирует гуманистические идеалы и побуждает к их практической реализации. В этом смысле показателем высокой художественной культуры личности выступает ее стремление к осуществлению человеческого в человеке, что неразрывно связано с развитием человеческой чувственности. Поэтому, рассматривая художественную культуру личности, мы прежде всего имеем в виду становление человеческих чувств в процессе художественной деятельности» [5].
Иными словами, авторы определяют художественную культуру личности как «феномен человеческой чувственности», что еще более формирует «человеческое» в личности, так как «понятое и пережитое искусство в системе его видовых особенностей, во всем многообразии воспринимаемых произведений, органично входит в сознание человека, в структуру его личности» [5].
Анализ работ по тем или иным аспектам развития художественной культуры личности [2, 3, 4, 5, 7, 8, 9, 10, 11] позволяет выделить ряд компонентов, от которых зависит ее уровень. К основным компонентам относятся: художественное сознание, художественное восприятие, художественные потребности и художественное мышление.
Так, по мнению Кузина В. С. «Сознание как высшая форма отражения действительности возникает на самой высокой ступени развитии материи и свойственно только человеку» [2]. Соответственно, художественное сознание, представляющее собой комплексный психический процесс, который возникает на основе общения с искусством в течение художественно-практической деятельности. Сложность данного процесса также состоит в том, что он соединяет в себе как интеллектуальные и эмоциональные, так и духовные стороны личности.
В контексте нашего исследования, большой интерес представляет определение, которое дает Закс Л. С. – в этом определении художественное сознание трактуется, как «важное духовное звено художественной культуры, ее идеальной порождающий и регулятивный механизм, без которого нет ни художественной деятельности (творчески-созидательной и репродуктивной), ни произведений искусства и их художественно-ценностного бытия, ни воспроизводства, функционирования и развития искусства в целом» [2].
Так же, исследователь поясняет, что «важнейшей предпосылкой любого исследования этого объекта (психической стороны художественного сознания) является общее понимание искусства, его социокультурного предназначения, специфического информационно-духовного содержания и формы, его теснейших связей с бытием и сознанием (психикой) реальных людей и одновременно его самостоятельности, несводимости к чему-то не-, до- или послехудожественному, словом, его собственного, именно художественного качественного своеобразия» [2].
Говоря о художественном мышлении, можно отметить особенно работы выдающегося российского ученого — Мейлаха Б. С., в которых подчеркивается мысль о том, что «художественное мышление воплощает в себе совокупность мировоззренческих и философских представлений художника; своеобразие его восприятия окружающего мира, природы, специфических особенностей воображения, фантазии и т. д.». [4]. При этом он отмечает, что художественное мышление «как творческий процесс характеризуется определенными закономерностями.
Выяснить эти закономерности в творческой деятельности того или иного творца искусства – значит раскрыть особенности специфической переработки и обобщения им впечатлений действительности, охарактеризовать его эстетическую систему, принципы, которыми определена внутренняя структура его образов и на которых основано их возникновение и претворение в индивидуальном сознании» [4]. Таким образом, художественное мышление является некой лабораторией личности художника в которой существуют некоторые «особенности специфической переработки и обобщения» впечатлений действительности и которая подчиняется определенным принципам.
Определяя границы понятия «художественная культура личности», необходимо выявить смежные с ним понятия – такие, как чувственность, эстетическое и художественное чувство, которые свойственны художественной деятельности.
Важно отметить, что природа художественных чувств формируется под воздействием «специфических эстетических и художественных факторов» и что сами чувства могут быть очевидны исключительно в проявлении художественной деятельности, так как эстетическое и художественное видение может проявиться в чистом виде исключительно в искусстве.
Иными словами, целостность эстетической и художественной чувственности, характеризующая художественную культуру личности, может в полной мере проявиться исключительно в художественных образах в процессе художественной деятельности, которая теснейшим образом связана с чувственным миром субъекта. В этот мир входит неисчерпаемое многообразие и разновидность чувств: цвета, тона, колорита, пространства и т. д. При этом некоторые познавательные процессы, такие как «ощущение, восприятие, мышление служат неразрывными частями единого процесса отражения действительности. Чувственное, наглядное познание предметов и явлений окружающего мира есть исходное. Однако ощущая, воспринимая, наглядно представляя себе любой предмет, любое явление, человек должен как-то анализировать, обобщать, конкретизировать, другими словами мыслить о том, что отражается в ощущениях и восприятиях» [4].
Петрушин В. И. определяет эстетические чувства как «отвечающие именно духу человеческой природы», и могут быть применены только к искусству, так как «только оно непосредственно занимается миром человеческих отношений, связанных с тончайшими духовными переживаниями» [9].
В этом контексте, человек – это не пассивный объект, отвечающий на воздействие внешних условий. «Он активен и творит сам себя, исходя из своих внутренних природных сил [9]. Таким образом, эстетическое чувство «развивается в ходе духовной работы человека над самим собой» [9].
Эстетические чувства, проявленные в художественной деятельности и искусстве, в целом, находят свое отражение в выборе художественных средств и способах художественного выражения, так как в произведении искусства «наиболее ярко, как бы в концентрированном виде заключается эстетическое» [4]. В произведениях искусства раскрывается окружающий мир в его многообразии преломленный чувством и ментальностью автора.
В определении Столовича Л. Н. «художественные чувства — эстетические чувства, возбуждаемые произведением искусства, — органически включены в гармонический комплекс высших человеческих способностей. Эти чувства связаны и с образами фантазии, и с деятельностью интеллекта («умные эмоции»), и с волевыми стремлениями к совершенству, воплощенными в идеалах, и с игрой духовных сил человека, вызывающих необычайное наслаждение» [11].
Рассмотрение концептуальных понятий, связанных с представлениями о развитии культуры личности, дает основание для теоретического обобщения многолетнего педагогического опыта, направленного на развитие эстетической чувственности, художественных способностей и культуры личности (в том числе, такой ее разновидности, как «художественная культура»). В практике автора данной статьи были также выработаны и апробированы педагогические модели данного процесса и механизмы их реализации. Апробация моделей проходила в двух учебных учреждений академического художественного образования изобразительного искусства: Академический Художественный Лицей им. И. Виеру (г. Кишинев) и Академия Живописи Stati-Art (г. Кишинев).
Анализ апробации моделей показал, что одним из мощнейших этапов развития художественной чувственности и на ее основе формирования культуры личности обучающихся в академическом художественном образовании является пленэрная практика, проводимая как модульная программа осенью, весной и летом (осенняя практика, весенняя практика и летняя практика).
Участие в пленэрах дает сильнейший импульс к активизации художественных чувств, так как представляет собой некую квинтэссенцию, концентрацию основных дисциплин академического художественного образования (живопись, рисунок, композиция). Так, Маслов Н. Я. справедливо полагает, что пленэр «… является продолжением процесса академического обучения живописи, рисунку и композиции» [6] и определяет его как «правдивое отображение в живописи красочного богатства натуры, проявляющегося в природных условиях, т. е. под открытым небом, при активном влиянии света и воздуха; в более узком смысле – живопись на открытом, воздухе (вне мастерской), связанная с изучением пленэрных эффектов. Термин обычно употребляется по отношению к пейзажу, однако он применим ко всякому изображению на открытом воздухе» [6].
Рассмотрим несколько позиций проведения пленэров, в которых создаются условия для формировании культуры (и художественной в том числе) личности обучающихся в академическом художественном образовании.
Временные рамки. Пленэр в среднем предполагает программу на одну-две недели (продолжительность практики прямо пропорционально зависит от степени подготовки учащихся, в вузах практика может проходить в течение месяца, в исключительных случаях и два месяца), в течение которой учащиеся неразрывно вовлечены в художественную деятельность буквально от рассвета до заката светового дня.
Образовательные возможности. Такого рода практика дает огромный багаж новых знаний, явлений и впечатлений в художественном смысле, вследствие чего происходит развитие чувственности в целом и множества разновидностей художественных чувств и способностей.
По этому поводу Н.Я.Маслов отмечает, что «практическая работа на пленэре является в определенной мере творческой деятельностью, хотя и не сводится к ней. В данном случае творческая деятельность не самоцель, поскольку конечной целью ее является не создание картины (этюда) как произведения искусства, а формирование профессионально-педагогических представлений, овладение действиями и операциями, приемами и методами, принципами и закономерностями изобразительного языка» [6].
Мы также согласны с мнением Кузина В. С. о том, что в «процессе формирования личности художника под воздействием условий практической деятельности развивается высшие духовные потребности, возникают стойкие интересы, которыми и руководствуется художник в своей деятельности [4].
Качество организации. Другой характерной чертой пленэра является разновидность заданий, задач и впечатлений, в последствие которых, учащийся приобретает неоценимый багаж, расширяет свои профессиональные знания и углубляет способности своей чувственности, обогащаясь более дифференцированными художественными чувствами.
С нашей точки зрения, изобразительная деятельность в процессе обучения живописи на пленэре определяется как разнообразием особенностей натуры, окружающей среды, так и возможностью использования разнообразия применяемых материалов и приспособлений. Отметим наиболее важные из них:
— Особенности восприятия пространства и цвета в натуре и изображении;
— Особенности восприятия предметной и социальной среды в процессе работы;
— «Особенности формирования зрительного образа и художественного мышления» [6].
Однако это только некоторые свойства, которые приобретают учащиеся в работе на пленэре. «Систематические наблюдения состояний натуры, упражнения с цветом в набросках и живописные этюды позволяют выработать профессиональную остроту цветового зрения. Его ключевой основой служит способность художника запоминать состояние, но не привыкать к нему, удерживать в памяти предыдущие состояния и в то же время «проецировать» на них новые. Чем больше несовпадений при сравнении двух или более состояний замечается художником, тем больше вероятность правильной оценки общего цветового тона в наблюдаемом мотиве» [6].
Среди художественных чувств, которые активизируются во время пленэра, можно особенно отметить следующие:
Широкая пространственная ориентация – способность воспринимать натуру в крупномасштабном трехмерном пространстве, а ее изображение – в двухмерном пространстве на плоскости;
Целостное восприятие натуры с учетом общего тонового и цветового состояния освещенности; аконстантное восприятие обусловленного цвета, его теплых и холодных оттенков, зависящих от освещения, среды, пространственного удаления; умение цельно воспринимать объекты на пленэре и находить большие цветовые отношения в нем;
Способность применять в этюдах метод работы отношениями (закон пропорциональных отношений), уметь сравнивать цвета натуры по цветовому тону, светлоте и насыщенности, выдерживать тональный и цветовой масштаб;
«Творческое воображение – способность создавать выразительные композиционно-цветовые решения в этюдах с натуры, а также эстетически значимые художественные образы в дипломных и самостоятельных работах по изобразительному искусству [6].
Перечисленные художественные чувства и способности описывают общие направления их вариативности, так как, процессы, свойства, художественные чувства, развивающиеся на пленэре, неисчерпаемы, однако их общее понимание и явление очевидны и жизненно необходимы для полноценного формирования чувственности учащихся и художественной культуры в целом.
Несмотря на тот факт, что традиция пленэра в академическом западноевропейском и постсоветском академическом образовании имеет глубокие корни и окрепла в конце 19-го начала 20-го столетия, и была продолжена в советской школе живописи, в современном академическом художественном образовании, которое претерпело некий синтез реалистической и постимпрессионистской школы живописи, как это ни парадоксально, роль пленэра становится все менее весомой, несмотря на тот факт, что эта практика является сильнейшим катализатором в профессиональном становлении обучающихся. Можно сказать, что описываемые автором примеры учреждений постсоветского пространства являются некоторым исключением в этом смысле.
К сожалению, приходится констатировать тот факт, что в последние десятилетия происходит излишняя бюрократизация системы художественного образования, оскудевает и сам учебный процесс, так как во главе учреждений появляется все больше и больше «эффективных менеджеров», а, отнюдь не специалистов своей области.
Таким образом, основываясь на педагогическом опыте, как в Академическом Художественном Лицее им. И. Виеру (г. Кишинев), так и в Академии Живописи Stati-Art (г. Кишинев), в учебной программе которых предусмотрено проведение осенней, весенней и летней практики, можно констатировать, что пленэр значительно повышает профессиональную подготовку учащихся, т. е. освоение изобразительной грамоты,
а также способствует развитию чувственности, художественных чувств и способностей учащихся, на основе чего формируется их художественная культура личности и ее компоненты: художественное сознание, художественное восприятие, художественные потребности и художественное мышление.
Анализ работ обучающихся после возвращения с пленэра показывает, что эти работы отличает ряд свойств.
Одно из них свидетельствует о так называемом «очищении палитры» и лучшем чувством цветовидения. Также необходимо заметить, что обучающиеся намного быстрее справляются с некоторыми задачами, быстро определяют цветовые отношения и зачастую намного быстрее работают. Этот факт является прямым следствием работы на пленэре, так как, «быстрота реакции и координации» вырабатываются во время работы над пленэрными этюдами; максимальное время для выполнения этюда отводится от двух до трех часов. Другим приобретенным чувством при проведении пленэра, является чувство пространства. Учащиеся начинают задаваться более глубоко вопросом передачи пространства и света в условиях постановок в мастерской, т. е. передают более воздушно пространство между моделью и драпировкой, легче вписывают объемную форму в ее пространственную среду (например: голову, обнаженную модель) и т. д. Также, это сказывается и в рисунке.
Другие эффекты пленэра свидетельствуют о том, что сам процесс обучения становится более живым и творческим, так как учащиеся оперируют более смело выразительными средствами, будь то в живописи, рисунке или композиции.
Опыт этюдов, набросков и зарисовок положительно влияет и на длительные постановки в мастерской, так как производится некий художественный отбор на более высоком уровне. Очевидно, что учащиеся более устойчиво удерживают видимое в целостной картине своего восприятия, так же появляются предпосылки художественного видения, что является не маловажным в их художественном и творческом становлении.
Пленэр, очевидно, является неким стимулом для раскрытия тех знаний и усердия, которые учащиеся вкладывают во время работы в мастерской. В связи с этим можно заключить, что пленэрная практика становится отправной точкой развития художественной чувственности многих учащихся, в том числе и для тех, кто не сумел раскрыть некоторые художественные чувства и способности в мастерской.
Также необходимо отметить, что на каждой практике (и в их очередности) обучение учащихся необходимо проводить по принципу «от простого к сложному», так как «система воспитательных воздействий (теоретическая модель) предполагает процесс развития от более простых творческих проявлений личности к более сложным» [9].
Общая направленность заданий на пленэре должна быть спроектирована и спланирована педагогом исходя из успеваемости учащихся, местности в которой проводится пленэр и обстоятельств погодных условий.
На основании проведенного анализа можно заключить, что пленэрная практика играет важную роль в процессе обучения учащихся и является эффективным способом развития специфических, художественных способностей и чувств, а также чувственности в целом. Соприкосновение с активной художественной деятельностью и художественным поиском, ведет к приобретению нового чувственного опыта, развиваются сложные процессы формирования художественного сознания, восприятия, потребностей и мышления, а также формируется культура личности обучающихся – прежде всего, ее «художественная» сфера.
1. Большой Российский энциклопедический словарь. М.: 2005.
2.Закс Л.С. Художественная культура Свердловск: Издательство Уральского университета. 1990.
3.Игнатов В.С. Художественная культура России XIX — ХХ вв.
М.: РГОТУПС, 2003.
4. Кузин В.С. Психология искусства М.: Высшая школа 1982, 256 с.
5. Мазепа В.И. Азархин В.П. Михалев В.П. Художественная культура и эстетическое развитие личности Киев Наукова Думка. 1989.
6. Маслов Н.Я. Пленэр. М.: Просвещение, 1984.
7. Мейлах Б.С. Процесс творчества и художественное восприятие М.: «Искусство», 1985.
8. Пархоменко И.Т. Культурология. Вопросы и ответы. Ростов-на-Дону: Учитель, 2008.
9. Петрушин В.И. Психология и педагогика художественного творчества: Учебное пособие для вузов. Гаудеамус, 2008.
10. Радугин А.А. Культурология. Учебное пособие. М.: Центр, 2001.
11. Столович Л.Н. Жизнь – творчество – человек: Функции худож. деятельности. М.: Политиздат, 1985.
12. Флиер А. Я. Культурология XX век. Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998.
Украина/Россия: нарушения культурных прав будут препятствовать послевоенному исцелению – эксперт ООН
ЖЕНЕВА (25 мая 2022 г.
) – Многоуровневые нарушения культурных прав в Украине будут иметь разрушительные последствия в послевоенную эпоху, — предупредил сегодня эксперт ООН по правам человека.
«Как и в других конфликтах, в настоящее время мы являемся свидетелями развертывания страданий в Украине, которые, кажется, не прекратятся, и мы не можем остановиться», — сказала Александра Ксантаки, специальный докладчик по культурным правам. «Сомнение и отрицание украинской идентичности и истории как оправдания войны является нарушением права украинцев на самоопределение и их культурных прав.
«Самоидентификация является первостепенным выражением этих прав, и все обсуждения, проводимые государствами и в социальных сетях, должны уважать это».
Эксперт сказал, что значительная утрата культурного наследия и уничтожение культурных артефактов беспокоят идентичность как украинцев, так и национальных меньшинств в Украине и повлияют на создание мирного мультикультурного общества после окончания войны.
Ксантаки выразила обеспокоенность в связи с ущербом, нанесенным центрам городов, культурным объектам, памятникам и музеям, в которых хранятся важные коллекции. «Все это часть идентичности людей в Украине; их потеря будет иметь долгосрочные последствия», — сказал эксперт. Она разделяет обеспокоенность ЮНЕСКО по поводу того, что культурная жизнь в целом находится под угрозой исчезновения.
Эксперт заявил, что культурные права всех людей, в том числе украинцев, русских и других представителей меньшинств, проживающих на территории Украины, Российской Федерации и других стран, должны полностью уважаться и защищаться.
«Пока бушуют сражения, мы не совсем бессильны», — сказала она. «Помимо того, что нормы международного гуманитарного права и права прав человека должны неукоснительно соблюдаться всеми сторонами в конфликте, мы должны обеспечить, чтобы культура помогала нам сохранять наше достоинство и не использовалась в качестве средства для ведения и разжигания войны.
«Мы часто не измеряем, насколько разрушительными могут быть нарушения культурных прав для мира. Покушения на академические и творческие свободы, языковые права, фальсификация и искажение исторических фактов, очернение идентичности и отрицание права на самоопределение приводят к дальнейшему вырождению и разжиганию открытого конфликта».
Эксперт воздал должное многим деятелям культуры в Украине, которые посвятили себя защите ресурсов наследия, находящихся в опасности, и прибегают к художественному выражению, чтобы выразить свое неприятие войны и призывы к миру.
Специальный докладчик также выразила сожаление по поводу неизбирательного исключения российских артистов из культурных мероприятий. «Меня огорчают многочисленные ограничения, затрагивающие российских художников в отместку за действия российского правительства, а также депрограммирование подчас многовековых произведений искусства русских писателей или композиторов». Ксантаки сослался на сообщения о том, что российским музыкантам препятствуют выступать или участвовать в конкурсах, а также о том, что российских артистов просят публично занять чью-либо сторону.
«Именно в этой ситуации постоянной дегуманизации культура и культурные права должны быть видны и явно подталкивать к человечности, сочувствию и мирному сосуществованию», — сказала она.
КОНЕЦ
Александра Ксантаки (Греция) была назначена Специальным докладчиком ООН по культурным правам в октябре 2021 года. Г-жа Ксантаки работает профессором права в Университете Брунеля в Лондоне, Великобритания. На протяжении своей академической карьеры г-жа Ксантаки опубликовала более 50 публикаций, посвященных культурным правам меньшинств и коренных народов, культурному разнообразию, культурному наследию, балансу культурных прав с другими правами и интересами, мультикультурализму и интеграции в международное право прав человека. Она работала с НПО, гражданским обществом и консультировала государства по этим вопросам.
Специальные докладчики являются частью так называемых специальных процедур Совета по правам человека. Специальные процедуры, крупнейший орган независимых экспертов в системе ООН по правам человека, — это общее название независимых механизмов Совета по установлению фактов и мониторингу, которые рассматривают ситуации в конкретных странах или тематические вопросы во всех частях мира.
Эксперты специальных процедур работают на общественных началах; они не являются сотрудниками ООН и не получают зарплату за свою работу. Они независимы от любого правительства или организации и действуют в своем личном качестве.
ООН Права человека, страна, страна Страница: Украина
Для получения дополнительной информации и Запросы СМИ Пожалуйста, свяжитесь с: Mylene Bidault Abdulle (+ 41 22 917 9935 / [email protected])
935 [email protected]) 9000
. запросы СМИ, касающиеся других независимых экспертов ООН, обращайтесь к Джереми Лоуренсу (+ 41 79 444 7578 / [email protected]).
Следите за новостями независимых экспертов ООН по правам человека в Твиттере @UN_SPExperts
Беспокоитесь о мире, в котором мы живем?
Тогда отстаивай чьи-то права сегодня.
#Standup4humanrights и посетите веб-сайт по адресу
http://www.standup4humanrights.
org
В послевоенной Украине демократическое развитие и восстановление культуры будут идти рука об руку
центр вооруженного конфликта может предположить, что это означает отказ от всех забот, кроме выживания нас самих и наших близких. Но для украинцев, подвергающихся постоянной российской агрессии с 2014 года и полномасштабному вторжению с 24 февраля, война представляет угрозу выживанию их национальной культуры, а также их личной безопасности.
В империалистическом мировоззрении Кремля представление о том, что Украина является независимой страной с собственным богатым культурным наследием, является анафемой. Президент России Владимир Путин неоднократно заявлял, что русские и украинцы — «один народ» и «одна нация». В статье 2021 года, в которой он утверждал, что «настоящий суверенитет Украины возможен только в партнерстве с Россией», он также утверждал «общее литературное и культурное наследие», спрашивая, «как это наследие может быть разделено?» В 2019 годуПутин сказал американскому кинорежиссёру Оливеру Стоуну, что «когда эти земли, которые сейчас являются ядром Украины, присоединились к России, никто не считал себя кем-то другим, кроме русских».
Такие заявления игнорируют, в том числе, тот исторический факт, что жители нынешней Украины не «присоединялись» к России добровольно. Настойчивые попытки царских и советских правителей «русифицировать» свои последовательные территориальные завоевания, например, запретив украинский язык, ясно демонстрируют существование идентичности, отличной от русской.
Украинская культура под ударом
Войска Путина снова пытаются стереть эту идентичность. По состоянию на 25 июля ЮНЕСКО подтвердила ущерб 168 культурным объектам с момента начала нынешнего вторжения в феврале: 73 религиозным объектам, 13 музеям, 33 историческим зданиям, 24 зданиям, предназначенным для культурных мероприятий, 17 памятникам и 8 библиотекам. Поступали многочисленные сообщения о том, что российские войска грабили и сровняли с землей музеи. После того, как российские войска сожгли музей в Иванкове, в котором хранились картины уважаемой народной художницы Марии Примаченко, правнучка художницы заявила журналистам, что «музей был первым зданием в Иванкове, которое разрушили русские… потому что они хотят уничтожить нашу украинскую культуру.
”
Украинские неправительственные организации (НПО) играют важную роль в документировании преднамеренного уничтожения украинской культуры и истории. Начиная с российского вторжения в Грузию в 2008 году, Truth Hounds накопили 14-летний опыт документирования международных преступлений, который теперь они используют, фиксируя нападения на культурное наследие Украины. Украинский ПЕН-клуб также регистрирует убийства, исчезновения и другие нападения на деятелей культуры с 24 февраля. Такие усилия будут способствовать привлечению к ответственности виновных в этих преступлениях в будущем, предоставляя важные доказательства для представления в Международный уголовный суд и Международный суд.
Восстановление культуры и демократическая устойчивость
Даже если Украина выиграет эту войну — как на это надеются и верят все сторонники демократии — ее граждане получат огромную травму. В 2004 году американский социолог Джеффри С. Александер утверждал, что люди переносят культурных травм , когда они «чувствуют, что стали жертвой ужасного события, оставляющего неизгладимые следы в их групповом сознании», а польский социолог Петр Штомпка позже писал, что «раны, нанесенные к культуре труднее всего залечить», потому что «культура является хранилищем преемственности, наследия, традиции, идентичности человеческих сообществ».
Следовательно, восстановление разрушенных музеев, синагог, церквей и памятников в Украине будет процессом не только физического, но и психологического и социального исцеления, посредством которого украинцы смогут повысить устойчивость, необходимую для укрепления их демократии в период послевоенного восстановления.
Процесс реставрации, несомненно, вызовет споры о том, как украинское общество должно интерпретировать свою историю и культурное наследие в будущем. Форма, которую примут эти дебаты, и количество места, которое они оставят для разных мнений, зададут тон последующему демократическому развитию страны.
Например, жестокая агрессия Москвы привела к тому, что многие украинцы отвергли все аспекты русской культуры, что спровоцировало такие действия, как демонтаж памятников 19-го века.Александр Пушкин в Тернополе и Ужгороде, переименование некоторых киевских улиц и внесение законопроекта, запрещающего ввоз и распространение книг и музыки постсоветских русских художников.
Хотя желание удалить все следы культуры агрессора понятно, общественные дискуссии и инициативы, касающиеся истории и наследия Украины, должны быть деликатными, прозрачными и включать тех, кто — в той или иной степени — может отождествлять себя с аспектами российской культуры.
Более того, в то время как ущерб религиозным объектам, зафиксированный ЮНЕСКО, в значительной степени затронул христианские церкви, разрушение харьковского мемориала Холокоста Дробицкий Яр и Исламского культурного центра «Бисмиллах» в Северодонецке подчеркивает мультикультурную основу украинской демократии. Мусульманские и еврейские религиозные лидеры сыграли жизненно важную роль в сопротивлении российской агрессии; Муфтий Саид Исмагилов, один из высших мусульманских священнослужителей страны, широко освещал свое решение присоединиться к силам территориальной обороны. Украина уже давно является динамичным многоконфессиональным обществом, и восстановление объектов культурного наследия, связанных со всеми религиозными общинами, предоставит решающую возможность подчеркнуть инклюзивность и плюралистическое представительство в более широких усилиях по восстановлению.
Жилой дом в Украине, обстрелянный российскими войсками
Необходимость в международной поддержке
Успешный ответ на открытое преследование Москвой украинской культуры потребует сотрудничества между правозащитными организациями и творческими группами как внутри Украины, так и за рубежом. Художники и деятели культуры находятся на переднем крае борьбы Украины за свободу и демократию, поэтому они должны получать такую же поддержку, как и другие правозащитники.
Международные организации, занимающиеся защитой прав человека и демократии, должны последовать примеру местных украинских групп, имеющих опыт работы над культурными последствиями войны, таких как Truth Hounds и Chytomo. Обе организации уже более десяти лет занимаются вопросами пересечения культуры и прав человека.
Международные партнеры также должны обеспечить доступность психосоциальной поддержки для украинских активистов, художников и деятелей культуры, укрепляя их личную устойчивость и способность защищать свободу культурного самовыражения.
Это может повлечь за собой финансовую и материально-техническую помощь украинским организациям, таким как «Активное сообщество» («Активная громада»), которая занимается арт-терапией для взрослых и детей, и «Синяя птица» («Блакитный птах»), которая управляет телефонной линией кризисного консультирования для людей, побывавших в плену. и пытки. Поддержка более широких художественных и гражданских инициатив, таких как публичная фотовыставка Война еще не закончилась , организованная ПЕН-Украиной, Институтом массовой информации, Правозащитным центром ЗМИНА и другими, — также поможет простым украинцам справиться с травмами военного времени.
Наконец, глобальные демократические и правозащитные группы должны использовать свою объединяющую силу, чтобы объединить голоса, представляющие разнородное общество Украины, в стремлении к процессу реконструкции, который будет инклюзивным и прозрачным, и они должны выступать в качестве моста между местными инициативами и международными институтами с уникальными опыт земляных, инженерных и реставрационных работ, используя в качестве модели прошлое сотрудничество в других зонах конфликта.
