Индия это азия или нет: Регионы Азии — урок. География, 7 класс. — Краеведческий проект "Башкортостан

Содержание

на пути от символических к реальным практикам

В индийских экспертных кругах все чаще слышны доводы о необходимости увеличения роли Индии в Центральной Азии. Этот регион представляет для Нью-Дели особую важность по ряду причин. Во-первых, он соседствует с Афганистаном — очагом нестабильности в сердце Евразии. Во-вторых, регион богат энергоресурсами, которые потенциально можно использовать для решения проблемы хронического дефицита электроэнергии в Индии. В-третьих, если смотреть в стратегической плоскости, Нью-Дели необходимо уравновесить влияние Исламабада и Пекина, что, по широко распространенному мнению, превращает территорию пяти постсоветских республик в площадку для «Новой Большой Игры».

Индийские политологи нередко апеллируют к культурно-цивилизационным вопросам — красной линией проходят отсылки к общему историческому прошлому, тесным культурным связям и традиционно важной роли Центральной Азии в континентальной торговле. Такой нарратив призван напомнить, что Индия в этом регионе не новый игрок, а скорее — старый друг. Главным образом делается ставка на проецировании «мягкой силы», а точнее — «мягкого обаяния». Правда системного подхода у Нью-Дели в этом направлении не просматривается, и «обаяние» нарабатывается за счет развития различных сфер гуманитарного сотрудничества, начиная от организаций культурных мероприятий и программ студенческого обмена, создания кафедр по изучению хинди и заканчивая проектами модернизации школ и предоставлением материальной помощи для ликвидации последствий стихийных бедствий.

Некоторые индийские СМИ уже поспешили объявить, что на смену «связи с Центральной Азией» должна прийти новая политика — «действуй в Центральной Азии» (Act Central Asia), как это, например, случилось с внешнеполитическим курсом страны по отношению к Юго-Восточной Азии. Однако пока нет существенных предпосылок для того, чтобы говорить о качественном переходе.

Неверны, на наш взгляд, и громкие заявления о начале «Новой Большой Игры» в регионе. Центральноазиатские республики — самостоятельные субъекты международных отношений, которые стремятся получить выгоду за счет достижения баланса во внешнеполитических и внешнеэкономических связях. В перспективе Индия может воспользоваться опасениями местных элит из-за китайской экономической экспансии, однако сегодня Нью-Дели значительно уступает Пекину и Москве по показателям экономического присутствия в регионе, потенциал ее сотрудничества с центральноазиатскими государствами раскрыт слабо.

Пожалуй, главная проблема в том, что южноазиатский гигант пока не смог предложить достойную альтернативу китайским стратегическим проектам. Представители индийского экспертного сообщества часто заявляют, что в вопросе увеличения роли Индии многое будет зависеть от России. Таким образом, ситуация в регионе может быть хорошо описана равновесием Нэша — российско-индийское сотрудничество будет определять траекторию изменений трансрегионального развития. Новые форматы взаимодействия в сферах энергетики, логистики, медицины, финансовых услуг, городского развития, космической отрасли и информационных технологий послужат устранению хронических проблем в странах региона, а также помогут найти желанный баланс между интересами крупных держав.

Индийский холм в глобализирующемся мире. Подкаст с Алексеем Куприяновым

В доводах индийских политологов нередки апелляции к культурно-цивилизационным вопросам — красной линией проходят отсылки к общему историческому прошлому, тесным культурным связям и традиционно важной роли Центральной Азии в континентальной торговле. Такой нарратив призван напомнить, что Индия в этом регионе не новый игрок, а скорее — старый друг. Главным образом делается ставка на проецировании «мягкой силы», а точнее — «мягкого обаяния». Правда системного подхода у Нью-Дели в этом направлении не просматривается, и «обаяние» нарабатывается за счет развития различных сфер гуманитарного сотрудничества, начиная от организаций культурных мероприятий и программ студенческого обмена, создания кафедр по изучению хинди и заканчивая проектами модернизации школ и предоставлением материальной помощи для ликвидации последствий стихийных бедствий.

Индия неоднократно прибегала к подобным «мягкосиловым» инструментам обозначения своего присутствия в те моменты, когда не могла использовать в полной мере свою политическую и экономическую мощь. Центральная Азия не исключение — с момента распада СССР, несмотря на некоторые достижения в политической сфере, Индия не смогла достичь каких-либо существенных результатов в экономической плоскости.

Центральная Азия как часть «расширенного соседства»

Индийскую внешнеполитическую стратегию принято рассматривать через призму «концентрических колец». Первое «кольцо», внутри которого Индия старается укрепить свои доминирующие позиции, охватывает ее непосредственных соседей. Второе — зону «расширенного соседства», где Нью-Дели стремится уравновешивать влияние других государств и не допустить ущемления собственных интересов. Третье «кольцо» подразумевает глобальное измерение, где Индия намерена играть ключевую роль в решении международных проблем и обрести статус великой державы. Центральная Азия для Индии — это часть «расширенного соседства», куда также входят Персидский залив, Восточная Африка и Юго-Восточная Азия. После «открытия» экономики Индии в 1990-х гг. сотрудничество с этими регионами во многом определялось экономическими императивами. Однако экономическое взаимодействие с регионами протекает неравномерно, концентрируясь преимущественно в восточном и западном направлениях, в то время как Север до сих пор остается на задворках экономической политики.

Здесь показателен уровень двусторонней торговли. Так, торговля со странами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) и Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) составляет 12,7% и 11,5% от товарооборота Индии. В то же время торговля с центральноазиатскими республиками занимает всего 0,2% от товарооборота Индии и в абсолютных величинах колеблется в районе 1,5 млрд долларов, что в разы меньше объемов торговли с Восточной Африкой. По состоянию на 2019 г. товарооборот КНР с Центральной Азией превышал индийский почти в 30 раз, а товарооборот РФ с ней же — примерно в 22 раза.

Причин таких скромных показателей много. Так, у Индии нет общих границ с регионом, транспортная инфраструктура в Центральной Азии развита недостаточно. Не стоит сбрасывать со счетов фактор нестабильности, исходящий от «страны-инсулятора» [1] — Афганистана. К этому добавим хронически сложные отношения Индии с Пакистаном и КНР, которые кристаллизуются в пограничных спорах в регионах Кашмира и Ладакха, а также санкции США, которые ограничили торговые связи Индии с Ираном. Особый интерес представляют субъективные факторы: Индия, несмотря на некоторые успехи в регионе, до сих пор не смогла выработать концептуальную альтернативу российскому и китайскому влиянию. Такое положение вещей диктует Нью-Дели необходимость перехода от обозначения присутствия (символических практик) к проактивной политике.

В этой связи имеет смысл рассмотреть динамику взаимодействия Индии с Центральной Азией и ее попытки создать представление о своей роли в регионе, которые помогали концептуально оформить практические достижения внешней политики.

Политика «смотри на Север» как попытка концептуализации в постбиполярных реалиях

Ярослав Лисоволик:
Возможности сопряжения интеграционных платформ по оси Север — Юг

Крах биполярной системы международных отношений, кризис Движения неприсоединения и потеря важного союзника в лице СССР в 1991 г. поставили перед Индией задачу переосмысления своей внешнеполитической стратегии. Именно в это время в стране начались масштабные либеральные реформы. Главной задачей, которую пришлось решать администрации премьер-министра П.В. Нарасимхи Рао, стало расширение экономических и стратегических связей с соседними регионами. Так была сформулирована политика «смотри на Север» (Look North Policy), определившая паттерн взаимодействия со странами Центральной Азии. Как видно из названия, она должна была подражать логике и достижениям политики Индии в отношении Юго-Восточной Азии, которая получила название «смотри на Восток» (Look East Policy). Как отметил премьер-министр П.В. Нарасимха Рао, намерения Индии заключались в установлении «честной и открытой дружбы и содействии стабильности и сотрудничества без причинения вреда какой-либо третьей стране» [2].

Однако далеко идущие намерения не превратились в предметные отношения. Отсутствие экономических и политических стимулов предопределило то, что на протяжении первой половины 1990-х гг. взаимоотношения ограничивались редкими двусторонними визитами. На фоне тяжелых процессов становления государственности в центральноазиатских республиках Индию особенно волновали проблемы распространения религиозного экстремизма, которые, как отмечали эксперты, так или иначе влияют на мусульманское население всей Индии, а не только Кашмира. При этом Нью-Дели не осуществлял конкретные шаги по продвижению секулярных ценностей или демократии в целом, что особенно ярко проявилось во время массовых беспорядков в узбекском Андижана в 2005 г. Индия использовала тактику «экземпляризма», то есть собственным примером показывала, чего может достигнуть мультикультурная страна с крепкими демократическими институтами [3].

В некотором смысле пассивность политики была связана и с тем, что страна концентрировалась на решении проблем со своими непосредственными соседями, согласно внешнеполитической доктрине премьер-министра Индера Кумара Гуджрала.

Определенные изменения произошли на рубеже веков. Предпосылкой для них стали успешные индийские ядерные испытания в 1998 г. и события сентября 2001 г. Индийские элиты осознали, что не уделяли достаточного внимания странам Центральной Азии, особенно в контексте противодействия политике «стратегической глубины» Пакистана. Индия начала активнее развивать двусторонние связи с республиками, причем на первый план из-за событий в Афганистане ожидаемо вышли вопросы безопасности. В это время таджикские, узбекские и туркменские офицеры проходили обучение в индийских военных академиях, были созданы двусторонние рабочие группы по противодействию терроризму, проводились совместные учения.

Особое внимание Индия уделяла Таджикистану. В 2002 г. был подписан договор о реконструкции военного аэродрома «Айни» (Гиссар), расположенного в 10 км от Душанбе. Индия вложила до 70 млн долларов в обновление взлетно-посадочной полосы, строительство ангаров и диспетчерской вышки. Индийская сторона взяла на себя обязательства по обучению военных пилотов Таджикистана, отправила на базу группу инженеров и взамен получила возможность дислоцировать там свои вертолеты Ми-17. Активно обсуждался вопрос о передаче военной базы в полноценное пользование Индии; появлялись сообщения о возможности совместного ее использования с Россией. Однако Москва в последний момент отказала Дели, во многом из-за опасений относительно наращивания индийско-американского военного сотрудничества. В Таджикистане также открылся индийский военный госпиталь в Фархоре (в 2 км от границы с Афганистаном), который, по некоторым данным, впоследствии использовался индийской военной разведкой.

Во второй половине 2000-х гг., когда к власти пришла правительственная коалиция, возглавляемая ИНК (Индийским Национальным Конгрессом), активность Индии в Центральной Азии начала постепенно снижаться. Страна проявляла заинтересованность в развитии нефтяных и газовых проектов Казахстана, Узбекистана и Таджикистана, а в 2006 г. даже предоставила грант на модернизацию таджикской гидроэлектростанции Варзоб-1. Озвучивались и планы по строительству нефтеперерабатывающего завода в Туркменистане. Однако усилия Дели не были подкреплены достаточными политическими и финансовыми ресурсами — индийские компании столкнулись с серьезной конкуренцией со стороны Китая.

«Связь с Центральной Азией»: новые подходы к решению старых проблем

Раджив Бхатия:
Модернизация связей между Россией и Индией

Позитивные изменения произошли во время второго срока премьер-министра Манмохана Сингха. Несмотря на то, что Центральная Азия все еще рассматривалась как пространство для проекции культурной мощи, взаимодействие с регионом получило новый импульс. В период с 2009 по 2012 гг. отношениям с Казахстаном, Узбекистаном и Таджикистаном был присвоен статус «стратегического партнерства». Индия, имеющая с 2005 г. статус наблюдателя в ШОС, с 2011 года начала все активнее заявлять о желании стать полноправным членом организации. В 2010 г. в Ашхабаде было подписано межгосударственное соглашение, давшее начало развитию проекта газопровода «Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия» (ТАПИ).

Активизировались отношения с Казахстаном. В частности, было подписано соглашение о поставках урана. Кроме того, между индийской компанией ONGC (Oil and Natural Gas Corp) и «КазМунайГаз» были достигнуты договоренности о покупке 25% -й доли в нефтяном месторождении Сатпаев. Это соглашение хоть и не принесло существенных дивидендов, но развеяло страхи индийских бизнес-кругов и дало толчок для проведения более активной политики.

Индия стремилась увеличить долю в энергетических проектах в Центральной Азии еще с 1990-х гг., но индийские фирмы неоднократно проигрывали тендеры китайским компаниям. Первая неудача случилась еще в 1997 г., когда Китайская национальная нефтегазовая корпорация (China National Petroleum Corporation, CNPC) выиграла право на разработку месторождения Узень в Казахстане; уже 2006 г. нефтегазовые компании из Китая контролировали 26% производства казахстанской нефти [4]. Определенные надежды на развитие формата индийско-китайского энергетического сотрудничества в Центральной Азии связывались с визитом Министра нефти и природного газа Индии Мани Шанкара Айяра в Китай в 2006 г. Незадолго до этого ONGC и CNPC совместно приобрели 17%-ю долю Petro-Canada в месторождениях крупнейшей нефтедобывающей компании Сирии Al-Furat Petroleum Co. (AFPC). Индийские и китайские компании успешно сотрудничали в энергетических проектах в Судане и Колумбии. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Всего, по некоторым оценкам, индийцы проиграли китайским компаниям тендеры на общую сумму 12,5 млрд долл.

Оживление внешней политики Индии на центральноазиатском направлении было концептуально оформлено в 2012 г., когда была сформулирована новая внешнеполитическая стратегия, получившая название «связь с Центральной Азией» (Connect Central Asia). Основными ее направлениями стали взаимодействие на высоком уровне, в том числе в рамках многосторонних организаций, вопросы безопасности, энергетики и природных ресурсов, сотрудничество в области образования и цифровых услуг, увеличение культурного сотрудничества и коммерческих связей, в том числе за счет реализации стратегических проектов. Индия в отношениях с Центральной Азией постепенно начала переходить к общерегиональной повестке.

Доктрина Моди: проактивный курс во внешней политике

После прихода к власти Нарендры Моди в 2014 г. Индия формально продолжила придерживаться политики «связь с Центральной Азией». Индийское руководство стало проявлять всё большую заинтересованность в регионе. В 2015 г. Н. Моди совершил «историческое», как его окрестили в медиа, турне по странам Центральной Азии, в ходе которого было подписано 22 соглашения в различных сферах. Индийское правительство предпринимало попытки вдохнуть новую жизнь в существующие вялотекущие стратегические проекты и дать начало новым. Оно активизировало переговоры по МТК Север-Юг и удвоило бюджетные ассигнования на модернизацию иранского порта Чабахар, который в перспективе предоставит доступ индийским товарам на рынки стран Центральной Азии. Кроме того, Индия присоединилась к Ашхабадскому соглашению по транзитному коридору и начала переговоры о создании зоны свободной торговли с ЕАЭС. Венцом политики Н. Моди на центральноазиатском направлении стало присоединение к ШОС в качестве полноправного члена в 2017 г.

Отдельно стоит выделить интенсификацию контактов по вопросам безопасности. Проводятся переговоры на уровне советников национальной безопасности, организуется новый формат министерского диалога «Индия – Центральная Азия», первая встреча в рамках которого состоялась в 2019 г. Одним из важных достижений стала организация первого саммита «Индия — Центральная Азия». Эта встреча, приуроченная к 30-летию установления дипотношений, хоть и проводилась в виртуальном формате и имела во многом символический характер, стала важной вехой в развитии политических связей.

Новая Большая Игра?

Федор Аржаев, Владислав Андрюхин, Антон Котик, Дмитрий Крицкий:
Проблемы развития инфраструктуры в Центральноазиатском регионе в кризисный период

Представление о региональной политике как об игре с нулевой суммой не отвечает реалиям. Как показывает практика, великие державы вполне могут действовать в Центральной Азии, не ущемляя интересы друг друга. Позиции Индии и КНР по афганскому вопросу в целом схожи, а их действия в Центральной Азии зачастую определяются обеспокоенностью в отношении развития ситуации в СУАР и Кашмире. Однако пока что это взаимодействие можно назвать верхнеуровневым — зачастую оно осуществляется в рамках многосторонних механизмов и касается ограниченного круга вопросов. Для того, чтобы успешные паттерны распространились и на другие, прежде всего экономические, сферы, необходимо перестать воспринимать происходящие в регионе процессы через призму «баланса сил» и перейти к восприятию через призму «баланса интересов».

Почти 30 лет назад бывший посол Индии в США Абид Хусейн описал ситуацию следующими словами: «Один экономист назвал Индию тигром в клетке. Когда клетка будет открыта, тигр покажет свою настоящую силу. Сейчас же клетка открыта, но тигр отказывается выходить из нее» [5]. Эти слова актуальны и сейчас: существуют субъективные ограничения, которые сформировались на основе прошлого опыта взаимодействия Индии с другими игроками. Для Нью-Дели региональная политика Пекина теоретически может представляться в виде трех паттернов: партнер, угроза или модель [6]. Сейчас для перехода от символических практик к реализации конкретных проектов необходимо избавиться от образа «внешних угроз», тем более что в нарративе китайского экспертного сообщества сравнительно мало внимания уделяется вопросу индийского влияния в Центральной Азии.

Динамика внешней политики Индии демонстрирует как определенную преемственность, так и эпизодичность. Вне зависимости от того, какая администрация находится у власти, основные направления остаются неизменными. На повестке дня стоят вопросы образования, торговли, медицины, безопасности, культуры и реализации стратегических проектов. Основные изменения во внешнеполитическом курсе касаются понимания баланса между развитием этих направлений и определения инструментов достижения поставленных целей.

1. Так Б. Бузан и О. Вэвер прозвали страны, которые не принадлежат ни к одному из комплексов региональной безопасности и находятся на стыке.

2. Цит по: Muni, S.D. (2003), ‘India and Central Asia: Towards a Cooperative Future’, in Central Asia—The Great Game Replayed: An Indian Perspective, New Delhi: New Century Publications, pp: 125

3. Emilian Kavalski. An Elephant in a China Shop? India’s Look North to Central Asia … Seeing Only China. China and India in Central Asia. A New “Great Game”? Ed.by Marlène Laruelle, Jean-François Huchet, Sébastien Peyrouse, and Bayram Balci. P.46.

4. S. Peyrouse, “Chinese Economic Presence in Kazakhstan: China’s Resolve and Central Asia’s Apprehension,” China Perspectives, no. 3 (2008), pp. 34–49.

5. A. Husain, “Opinion,” India Today, March 15, 1993.

6. Emilian Kavalski. An Elephant in a China Shop? India’s Look North to Central Asia … Seeing Only China. China and India in Central Asia. A New “Great Game”? Ed.by Marlène Laruelle, Jean-François Huchet, Sébastien Peyrouse, and Bayram Balci. P.51.

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

Индия между Россией, США и Китаем — Клуб «Валдай»

Азия и Евразия

Индия между Россией, США и Китаем

За предыдущие десятилетия индийские политические элиты хорошо освоили тонкое искусство балансирования между несколькими полюсами, научившись обращать на пользу своей стране разногласия других великих держав. Нет сомнений, что они преуспеют и в этот раз, полагает Алексей Куприянов, руководитель Группы Южной Азии и региона Индийского океана Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН.

«В то время как великие державы США и Китай противостоят друг другу, геополитическая ситуация в Евразии XXI столетия определяется во многом тем, в какую сторону качнётся Индия. Иными словами, Индия вырисовывается как последнее «осевое» государство… Индийская политическая элита отлично осознаёт сложившуюся ситуацию. Они великолепно понимает интересы США в экономической и географической плоскости, в то время как американцы, в свою очередь, индийцев не очень-то и понимают. Если американцы не осознают, насколько сложны и нестабильны взаимоотношения Индии с Пакистаном, Афганистаном и Китаем, им никогда не удастся выстроить адекватные взаимоотношения. История и география Индии с древнейших времён заложили точку зрения, которой придерживается Нью-Дели относительно остального мира. Мне хотелось бы поподробнее рассмотреть Индийский субконтинент в контексте Евразии в целом».

Эти строки американский журналист Роберт Каплан
написал ровно десять лет назад – в 2012 году. С тех пор мало что изменилось как в восприятии мира внутри самой Индии, так и в восприятии Индии в других странах. Вопреки предупреждениям Каплана, три державы – упомянутые США и Китай, а также Россия, которой в его книге посвящено немало страниц, – никак не могут уловить ритм, в котором «качается» Нью-Дели. Вашингтон вновь и вновь пытается давить на несговорчивого партнёра, требуя порвать отношения с Россией; Пекин регулярно пробует на прочность Линию фактического контроля в Гималаях, упорно пытаясь силой подтвердить претензии на несколько квадратных километров территории, на которой ничего не растёт и никто не живёт. Россия в этом странном чемпионате выглядит наиболее адекватным игроком, но и она временами критикует партнёра за участие в неподобающих форматах и неверное понимание текущего момента в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Конфликт и лидерство

Во что обойдётся раскол между Индией и Россией?

Нандан Унникришнан, Ниведита Капур

Индия и Россия сами по себе являются важными игроками, но никто из них не будет занимать верхнюю позицию в мировом порядке. Тем не менее на их выбор внешней политики неизбежно повлияют продолжающиеся изменения в балансе сил. О том, как будут складываться отношения двух стран в свете противостояния США и Китая, пишут Нандан Унникришнан и Ниведита Капур. Статья подготовлена в продолжение сотрудничества между клубом «Валдай» и аналитическим центром Observer Research Foundation (ORF) в рамках Валдайского проекта Think Tank.

Мнения экспертов

Не учите меня жить

Подобные попытки читать мораль и поучать жизни индийские элиты и массы воспринимают достаточно болезненно, видя в них отголосок постколониальной заносчивости, свойственной западным странам.

У каждого государства есть свой общепринятый нарратив о прошлом, который помогает сплотить нацию. В отличие от групп и племён, нация состоит из огромного числа людей, большинство из которых друг с другом не знакомы. Они могут принадлежать к разным этносам и говорить на разных языках, но история государства, в котором они живут, у них общая. Для индийцев с их разнообразием языков, религий, культур, этносов и каст единый нарратив чрезвычайно важен.

В его рамках Индия изображается как процветавшая некогда держава, чьё могущество и благосостояние было подорвано внутренними распрями и чужеземными – сперва мусульманскими, а затем европейскими – завоеваниями. Российскому читателю многие элементы этого нарратива покажутся знакомыми: распри князей, из-за которых не удалось отстоять страну, нашествия захватчиков, долгая борьба за освобождение, трудная победа и начало восстановления былого величия. Для Индии последняя стадия началась в 1947 году и продолжается до сих пор. Первый премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру не скрывал, что намерен вернуть своей стране статус великой державы. Сделать это можно только одним образом – убедить другие страны признать Индию таковой. Сами индийцы и так знают, что живут в великой державе, их убеждать не надо.

Когда убеждённому в собственной великодержавности социуму посторонние люди начинают читать нотации, он реагирует на это соответственно. При этом индийские политические элиты отличаются завидным терпением, понимая, что хорошие отношения с США, Китаем и Россией их стране необходимы – но с каждым игроком на свой лад.

Друг-гегемон

США из этого списка – страна самая молодая и самая могущественная. Американо-индийские отношения имеют долгую и непростую историю, в которой было всякое: от безусловной поддержки Вашингтоном Нью-Дели во время войны 1962 года и обещаний Кеннеди применить ядерное оружие для защиты Индии, если КНР нападёт снова, до лекций Билла Клинтона о том, как правильно строить демократию, и санкций в конце 1990-х годов. Нынешнее индийско-американское сближение началось на рубеже веков: Соединённым Штатам, атаковавшим Афганистан, срочно требовался союзник, который не любил бы исламистов вообще и талибов

в частности. Учитывая роль, сыгранную в формировании движения талибов Пакистаном, кандидатура Индии напрашивалась сама собой.

Это было предложение, от которого невозможно отказаться: когда мировой гегемон предлагает фактически даром свою дружбу и торговые преференции, кто отвергнет протянутую руку? Тем более что вскоре нашёлся и новый общий противник в лице стремительно развивающегося Китая, угрожающего американскому доминированию в Тихом океане и всё активнее действующего в Индийском.

Индийско-американские отношения с тех пор развиваются достаточно стабильно, при этом каждый из партнёров чётко осознаёт собственные интересы.

Индийцам от США нужны деньги, технологии, вооружения – и всё это желательно бесплатно. Американцам же от Индии нужно, чтобы она превратилась в бастион против Китая.

Чтобы Пекин, планируя экспансию в восточном направлении, всегда учитывал, что на южной его границе находится потенциально враждебная держава. И достичь этой цели США хотят с минимальными затратами средств и ресурсов.

Индийская позиция выглядит в этом раскладе гораздо сильнее. Индия выступает в качестве противовеса КНР просто по факту своего существования, поэтому, по мнению индийских политиков, США объективно заинтересованы в том, чтобы её и дальше укреплять. Нью-Дели в этих условиях может позволить себе проводить пассивную политику, не втягиваясь слишком сильно в различные альянсы. У привыкших к логике «ты мне, я тебе» американцев такой подход вызывает порой непонимание и негодование. Американские политики регулярно пытаются заставить Индию платить за американскую моральную и материальную поддержку: полностью открыть рынок для товаров из США, активнее участвовать в антикитайских инициативах, трансформировать свою модель демократии под американские стандарты. Но чем больше давят США, тем сильнее сопротивляется Индия.

Нью-Дели не хочет становиться антикитайским бастионом и американским вассалом: индийцы рассчитывают стать мощным центром силы – сперва на азиатском, а затем на мировом уровне. Если сейчас для этого нужно дружить с США – что ж, они готовы: дружба вообще хорошая вещь, особенно когда она способствует выгодной торговле (Соединённые Штаты – одна из немногих стран, с которыми Индия имеет профицит внешнеторгового баланса).

Однако любые попытки США поучать Индию и тем более заставить её действовать в американских интересах тогда, когда эти интересы противоречат собственно индийским, Нью-Дели мягко, но решительно отвергает.

Сосед-соперник

Если отношения Индии с США основываются на понятной логике взаимовыгодного сотрудничества, то отношения Нью-Дели и Пекина куда сложнее. Тысячелетиями две цивилизации – китайская и индийская – жили бок о бок, соприкасаясь сравнительно слабо: разделяющие их Гималаи и муссонный режим в Индийском океане не позволяли наладить масштабную торговлю. Зато культурный обмен процветал: китайские буддисты-паломники, желающие приобщиться к мудрости, были в Индии частыми гостями. Собственно, один из классических китайских романов «Путешествие на Запад» как раз повествует о походе монаха Сюаньцзана со спутниками в Индию за буддийскими сутрами.

К 1950 году, казалось, возникли все условия для политического сближения. Индия наконец получила независимость, а Китай после столетия с лишним слабости и унижений объединился под рукой КПК, выигравшей гражданскую войну. Союз двух великих держав Азии, освободившихся от гнёта империалистов, выглядел крайне многообещающе. Однако спустя десятилетие бурный постколониальный роман неожиданно подошёл к концу: стратегическому сближению помешали тактические проблемы. Индия и Китай не смогли договориться по вопросу о линии границы, прочерченной в своё время британцами. Нарастающее взаимное недоверие привело к пограничной войне 1962 года, которую Индия проиграла. С тех пор в индийском внутриполитическом дискурсе укоренилось представление о Китае как о коварном соседе, всегда готовом воткнуть нож в спину (излишне говорить, что китайская версия событий отличается кардинально). Это представление прочно вошло в национальный нарратив.

За прошедшие шестьдесят лет индийцы и китайцы так и не смогли решить пограничный вопрос и избавиться от чувства взаимного недоверия, зато научились успешно торговать. В 2021 году объём взаимной торговли Индии и КНР достиг исторического максимума, превысив 100 миллиардов долларов, и этому не помешали ни кровопролитный конфликт в долине реки Ладакх, ни ограничения на импорт ряда китайских товаров, введённые правительством Индии. Нью-Дели обеспокоен дефицитом в торговле с Китаем и стремится по возможности снизить зависимость индийской экономики от китайской, но пока без особого успеха.

Контакты между Индией и Китаем начались более трёх тысячелетий назад, и в этой перспективе нынешние конфликты воспринимаются как явление временное и преходящее: ясно, что сосед за Гималаями никуда не денется, и нужно учиться жить с ним рядом так, чтобы никто не чувствовал себя ущемлённым. Основная цель Индии – не победить Китай и даже не вернуть территории, утраченные после войны 1962 года, а добиться от Пекина признания Нью-Дели ещё одним центром силы в Азии. Это, в свою очередь, означает признание наличия у Индии сферы интересов в Индийском океане и Южной и Юго-Восточной Азии, куда не стоит соваться без согласования с Нью-Дели. Пока в Пекине, похоже, недостаточно внимательно относятся к южному соседу, не воспринимая его пожелания всерьёз, и напрасно: враждебная Индия может в перспективе доставить КНР немало неприятностей.

Хинди и руси

В отличие от США и Китая, товарооборот России с Индией выглядит более чем скромно: невзирая на все усилия, он незадолго до пандемии с трудом перевалил рубеж в 10 миллиардов долларов, причём темпы прироста отставали даже от темпов долларовой инфляции. Россия остаётся одним из ключевых партнёров Индии. Происходит это благодаря трём факторам: старой дружбе, сотрудничеству в критических отраслях и надеждам на будущее.

К культурно-историческому фактору апеллируют, может быть, слишком часто, но нельзя недооценивать его значение. Советский Союз в своё время помог Индии осуществить программу индустриализации и построить мощную тяжёлую промышленность; спроектированные советскими и индийскими инженерами электростанции дали этой промышленности энергию, учившиеся по советским книгам люди стали её кадровым резервом, а поставленное СССР оружие обеспечило её безопасность. Советские деньги, технологии и ресурсы помогли Индии встать на ноги, и старшее и среднее поколения индийцев это хорошо помнят.

Мы, к сожалению, привыкли воспринимать дружеские чувства индийцев как должное; для того, чтобы они сохранялись, необходимо поддерживать образовательное, техническое и гуманитарное сотрудничество, причём делать это системно и выделять на это необходимые ресурсы.

Пока же многие индийские студенты-медики едут учиться не в Россию, а в другие страны постсоветского пространства, потому что там дешевле, а студенты-гуманитарии – на Запад, потому что не видят альтернативы.

В экономической сфере Россия удерживает позиции в сфере атомной энергетики, но постепенно сдаёт в области космических исследований и военно-технического сотрудничества. Отчасти это объективный процесс: индийские элиты пытаются диверсифицировать связи в чувствительных областях, чтобы не повторилась ситуация начала девяностых, когда после распада СССР Индия враз лишилась источника поставок комплектующих для уже закупленной техники. Но частично он вызван неспособностью России предложить Индии те технологии и оборудование, которые ей нужны в данный момент, и нарастающей отсталостью российского ВПК по целому ряду направлений. Переломить ситуацию можно только при помощи инвестиций в перспективные проекты (БПЛА, подводные аппараты, морская авиация) – возможно, совместно с индийской стороной.

Когда речь заходит о будущем, вспоминают, как правило, о большой политике. В индийской картине идеального будущего Россия занимает важное место одного из дружественных центров силы – равно как и Индия в геополитических построениях российского руководства. Сейчас, когда Россия оказалась фактически отрезана от европейских и американских инвестиций и рынков, эти геополитические соображения должны наконец наполниться реальным содержанием. Индия имеет все шансы стать перевалочным пунктом для инвестиций и западных товаров, идущих в Россию, и рынком для товаров российских, а российские технологии – драйвером роста индийской экономики.

Конфликт в Европе: удастся ли Азии остаться в стороне? Экспертный диалог клуба «Валдай» и ORF

14.04.2022

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Индия

Россия

США

маневрирование

конфликт

Украина

кризис

Распечатать

Опубликовать в блоге

О работе Клуба «Валдай» в соцсетях и видеохостингах

14.03.2022

Почему важно членство Ирана в Шанхайской организации сотрудничества?

28. 12.2022

Шанхайская организация сотрудничества и Индия

27.12.2022

БРИКС в «Группе двадцати» и повесткa дня ООН в области развития

26.12.2022

Тихоокеанский «укус»: станет ли Япония основой нового военного альянса

23.12.2022

Центральная Азия в новой реальности

22.12.2022

Индия в Азии или это отдельный континент?

(последнее обновление: 1 июня 2018 г.)

На каком континенте находится Индия? Индия в Азии? Ответ на это будет да, Индия находится в Азии. Однако из-за расположения Индии и окружающей ее топографии понятно, почему в этом вопросе может возникнуть некоторая путаница.

Индия находится в Азии?

Индия является второй по величине страной в Азии, как по населению, так и по площади. Он имеет прочные культурные и исторические связи со многими другими странами Азии. Поскольку Индия раньше была частью Британской империи и до сих пор является членом Содружества, у нее есть связи и с другими странами Содружества.

В то же время Индия очень сильно отличается от многих своих соседей. Поскольку Гималаи создают естественную границу между Индией и большей частью остального континента, они смогли развить свою собственную культуру, язык и историю.

Индия как «субконтинент»

Из-за размера и местоположения Индии ее иногда называют субконтинентом. Этот термин обычно относится к большой массе земли, являющейся частью более крупного континента, которая является автономной и географически отличной от остальной части континента.

Индия опирается на собственную тектоническую плиту, называемую Индийской плитой. Эта плита раньше была частью суперконтинента Гондвана. Около 75 миллионов лет назад Индийская плита отделилась и постепенно двинулась на север. В конце концов, Индийская плита соприкоснулась с Евразийской плитой. Это столкновение привело к тому, что земля подтолкнулась внутрь и вверх, образовав горную цепь Гималаев.

Помимо Гималаев, Индия также отделена от остальной части Азии двумя другими горными хребтами. К ним относятся Каракорум и Гиндукуш.

Разные люди относятся к разным странам Индийского субконтинента. Вообще говоря, страны, составляющие субконтинент, включают:

Индию;
Бангладеш;
Бутан;
Мальдивы;
Непал;
Пакистан; и
Шри-Ланка.

Является ли Индия континентом?

Сегодня большинство людей называют Индийский субконтинент либо азиатским субконтинентом, либо Южной Азией. Однако можно ли считать Индию отдельным континентом? В конце концов, у Индии есть собственная тектоническая плита, и нет фиксированного набора правил, позволяющих идентифицировать какой-либо массив суши как континент.

В конце концов, мы считаем, что ярлык субконтинента немного более уместен, чем присвоение Индии полноценного статуса континента .

Индия, хотя и большая по размеру, по-прежнему занимает лишь 7-е место в мире. Если бы это был отдельный континент, он был бы самым маленьким. Кроме того, хотя Индия во многом уникальна по сравнению со своими соседями, она по-прежнему имеет много общего с другими странами Азии.

Так на каком континенте находится Индия? Пока давайте просто придерживаться Азии. Понятно? А теперь посмотрите, знаете ли вы, находится ли Россия в Европе или в Азии?

Любите Индию? Попробуйте заработать этот отличный значок: Mumbai-dge.

Индейцы тоже американцы азиатского происхождения? Вопросы и ответы благодаря судье Шринивасану

ОТ КАРТИКА РАМАКРИШНАНА

По мере того, как ведущие средства массовой информации начинают обращать внимание на потенциальное выдвижение судьи Шри Шринивасана, возникают важные вопросы о личности. В этой недавней статье в New York Times, например, отмечается, что «судья Шринивасан… будет первым судьей-американцем индийского происхождения», а не «первым судьей-американцем азиатского происхождения», и во многих онлайн-комментариях задается вопрос, действительно ли индийцы считаются азиатами в Соединенных Штатах. .

Итак, вот поучительный момент о том, как индийцы относятся к категории американцев азиатского происхождения, в простом формате вопросов и ответов:

1. Считаются ли индийцы азиатами в Соединенных Штатах?

Да. Азиат — это расовая категория (не этническая категория). Бюро переписи населения США, а также федеральное правительство и агентства по сбору данных большинства штатов включают Индию и весь Индийский субконтинент (включая Пакистан, Бангладеш, Шри-Ланку, Непал и т. д.) в азиатскую расовую категорию.

2. Все ли выходцы из Азии считаются американцами азиатского происхождения? Как насчет иранцев?

Азиат — расовая категория в США. Это не географическая категория, хотя география в некотором роде играет роль (просто подумайте о нагруженном вопросе «откуда вы?» Его обычно не задают белым неиспаноязычным, если только у них нет иностранного акцента).

Как отмечает Бюро переписи населения, к азиатам относится «лицо, имеющее происхождение от любого из коренных народов Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии или Индийского субконтинента, включая, например, Камбоджу, Китай, Индию, Японию, Корею, Малайзию , Пакистан, Филиппинские острова, Таиланд и Вьетнам». Такие страны, как Иран, Ирак, Афганистан и Армения, не подходят под это определение.

3. Почему некоторые иммигранты с азиатского континента исключены из этого определения?

Краткий ответ: Азиатская раса — это расовая категория, основанная на расистских и исключающих законах в Соединенных Штатах. Более длинный ответ: Азиатская категория — это то, что сформировалось с течением времени и основано на типах иммигрантов, которым Соединенные Штаты запретили въезд в страну, начиная с китайских иммигрантов в 1882 году и продолжая все больше и больше азиатских стран, пока 1917, когда Конгресс создал «Азиатскую запретную зону». (Япония и Филиппины — более сложная история, и если вы хотите узнать больше, прочитайте «Невозможные темы» Мае Нгаи или нашу книгу об участии американцев азиатского происхождения в политической жизни).

Иранцы, армяне и т. д. считались белыми и могли стать гражданами США. Иммигранты из Азии (например, иммигранты из Индии и Японии) не могли стать гражданами США, как постановил Верховный суд по двум важным делам: Одзава и Тинд. Это еще одна причина, по которой назначение азиатского иммигранта в Верховный суд было бы таким огромным символическим и историческим шагом, как я писал здесь для NBCNews.com.

4. Считает ли Шринивасан себя американцем азиатского происхождения?

Да. Судья Шринивасан был членом Национальной азиатско-тихоокеанской американской ассоциации юристов (NAPABA), и вы можете увидеть его выступление перед группой в 2013 году. Это одно из немногих записанных публичных выступлений Шринивасана, которое дает вам представление о его юмор (и его личность). И это чувство взаимно: NAPABA уже боролась за Шринивасан раньше и снова делает это сейчас.

5. Итак, следует ли нам называть Шринивасана индусом, или азиатом, или и тем, и другим?

У Национального совета американцев азиатско-тихоокеанского происхождения есть отличные рекомендации для СМИ по этому поводу. Как они отмечают: «Определить судью Шринивасана исключительно как «первого американского судью индийского происхождения» было бы аналогично ограничению судьи Сони Сотомайор как «первого пуэрториканского судьи», а не как «первого латиноамериканского судьи». Таким образом, ответ зависит от ответа. в контексте. Индийцы считаются американцами азиатского происхождения, а сам Шринивасан входил в группу американцев азиатского происхождения, поэтому было бы неправильно исключать тот факт, что он также будет «первым судьей Верховного суда американцев азиатского происхождения».

6. Можем ли мы ожидать мобилизации азиатских групп вокруг Шринивасана?

У меня есть статья в Washington Post, которая начинает отвечать на этот вопрос. Самый близкий пример, который у нас есть на данный момент, — это битва за выдвижение Вивека Мурти (также иммигранта и американца индийского происхождения, который идентифицирует себя как американец азиатского происхождения). В некотором смысле, битва за выдвижение Мурти могла быть еще более серьезной, поскольку NRA выступала против его выдвижения. Многие азиатско-американские (или паназиатские) группы мобилизовались в поддержку Мурти, но это не была борьба за выдвижение кандидатур, определяющая выборы, поэтому группы не пытались одинаково мобилизовать избирателей и доноров.

Мы были бы в неизведанном здесь, если бы Шринивасан был номинирован, и мы можем увидеть, могут ли активизироваться не только азиатско-американские избиратели и доноры, но и другие группы, такие как иммигранты, латиноамериканцы, афроамериканцы, сторонники демократов, защитники окружающей среды и так далее. Это делает его очень интересным для исследований, а также для продолжения нашего национального разговора о расе и идентичности.

Индия это азия или нет: Регионы Азии — урок. География, 7 класс.